Приют пилигрима
Шрифт:
— Боже мой! — воскликнула мисс Силвер. — А что же навело вас на такую мысль?
Роджер уставился на нее. Тихая, кроткая старая дева, напротив, невозмутимо глядела на него поверх вязания. Как будто бы он заявил, что сегодня, по его мнению, будет дождь! Роджер мысленно проклинал себя за то, что сюда притащился. Она, наверное, думает, что он просто психопат. Снова устремив мрачный взгляд на ковер, молодой человек ответил:
— Что толку, если я вам расскажу? Когда я начинаю об этом говорить, все звучит совершенно по-идиотски.
Мисс Силвер кашлянула.
— Что бы это ни
Роджер поднял глаза. Ей удалось-таки привлечь его внимание.
— Ну, мне показалось, что они пытаются это сделать.
Мисс Силвер кашлянула и повторила вопросительно:
— Они?
Она быстро вязала македонской резинкой, опустив руки к самым коленям, устремив на гостя пристальный взгляд.
— О, это просто такое выражение. На самом деле я понятия не имею, кто это.
— Полагаю, будет лучше, если вы просто расскажете мне, что произошло. Ведь что-то же произошло?
Роджер горячо кивнул.
— Вот именно! Произошло! Происходят подозрительные вещи, и никуда от этого не денешься. Глыбы штукатурки — не плод моего воображения, как и куча пепла на том месте, где когда-то лежали мои бумаги и ковер!
— Боже мой! Прошу вас, начните с самого начала и расскажите мне все-все об этих происшествиях.
Теперь Роджер сидел, подавшись вперед, глядя ей в глаза.
— Проблема в том, что я не знаю, с чего начинать.
Мисс Силвер кашлянула.
— С самого начала, майор Пилигрим.
Он кинул на нее встревоженный взгляд из-за очков.
— По правде говоря, именно это меня и гнетет — я не маю, с чего все это началось. Видите ли, дело не только во мне, но и в моем отце. Когда он погиб, я был на Ближнем Востоке. Я вообще не так давно вернулся домой. И конечно, Бриолин верно говорит, никаких улик. Но скажите мне, с какой стати смирная лошадка, на которой он ездил каждый день последние десять лет вдруг взбесилась и понесла? Да с ней в жизни такого не случалось! Когда она вернулась домой вся в пене, они отправились искать отца и нашли — со сломанной шеей. Старый грум говорит, что под седлом была колючка. Что кто-то подложил ее туда. Но проблема в том, что эта колючка — не единственная. Лошадь не сбросила отца, понимаете? Они упали вместе в заросли шиповника и ежевики. Но вопрос, который задал Уильям и который мучает меня — почему она понесла? И нам обоим приходит в голову один и тот же ответ, только его ничем не докажешь.
— Были ли у кого-нибудь причины желать смерти вашему отцу?
— А! Вот тут-то вы меня и поймали! Не было никаких причин — никаких причин!
Особый акцент, который Роджер сделал на этом слове, предполагал последующий вопрос. И мисс Силвер задала его:
— Вы хотите сказать, было нечто, не являющееся причиной?
— Именно. Заметьте, сам я в такие вещи не верю, но если бы вы спросили Уильяма — это тот грум, о котором я говорил, — или любого другого жителя деревни, он бы вам ответил: причина в том, что отец
— А что, с таким шагом связаны какие-либо суеверия?
Этот вопрос, похоже, озадачил Роджера. Он напряженно нахмурился, потом вник в его смысл:
— О да, я понимаю, что вы хотите сказать. По правде говоря, да. Имение принадлежало семейству черт знает сколько лет. Сам я таким вещам не придаю особого значения. Это уже несколько вышло из моды, если вы понимаете, о чем я. Смешно, в самом деле, пытаться жить прошлым и цепляться за всю ту рухлядь, которую накопили ваши предки. Тем более, если у вас не осталось денег. И даже если бы я возмечтал о какой-нибудь богатой невесте, я вряд ли мог бы надеяться, что какая-нибудь из них ответит мне взаимностью. Поэтому, когда отец написал мне, что собирается продать дом, я ответил, что ладно, я согласен. Только письма Он так и не получил. Но в деревнях люди действительно очень суеверны.
— И какие же формы принимает это суеверие, майор Пилигрим? — Ну, это четверостишие. Какой-то осел приказал вырезать его на стене над камином в холле, так что суеверие это всегда рядом — у каждого прямо перед носом, так сказать. Мисс Силвер кашлянула.
— И что же там написано?
— Это все чушь, конечно — построено на каламбуре, связанном с нашей фамилией и названием нашего дома. Мы — Пилигримы, дом называется «Приют пилигрима». А четверостишие такое:
Коль пилигрим, оставив свой приют, начнет бесплодные скитанья,
Покой не в силах обрести, в дороге встретит лишь страданья.
Останься дома, пилигрим, не покидай родную твердь!
Лишь горе ты найдешь в пути, а вслед за ним — лишь смерть!
Роджер издал короткий нервный смешок.
— Полнейшая чушь! Но я уверен, что каждый в деревне считает, будто именно из-за этого стишка кобыла понесла, и мой отец сломал шею. Мисс Силвер продолжала вязать.
— Суеверия удивительно стойки. Майор Пилигрим, а после смерти вашего отца переговоры о продаже дома продолжились?
— По правде говоря, нет. Видите ли, к тому моменту я умудрился попасть в плен. Я сидел в итальянском военном лагере, и больше ничего не происходило. Потом, когда Муссолини дали пинка, я сбежал. Некоторое время я пробыл в госпитале, затем вернулся домой. Тут снова объявился парень, который хотел купить имение, и я решил попробовать. Вот тогда-то дом и начал рушиться мне на голову. Мисс Силвер кашлянула.
— В переносном смысле или буквально? Заметив, что молодой человек несколько растерялся, она Уточнила:
— Вы хотите сказать, что в вашем доме на вас что-то обрушилось?
Снова горячий кивок.
— Совершенно точно! Обрушился подвесной потолок — тяжеленный, весь в нимфах, гирляндах и прочей чепухе. Он был не в лучшей нашей спальне, а по соседству, потому что тот парень, который в восемнадцатом веке привез этот потолок, приказал подвесить его в гардеробной. Он украл его из какого-то итальянского дворца. Этот потолок — из тех вещей, на которые полагается приходить и смотреть. Так вот, около месяца назад вся эта громадина обвалилась как раз туда, где я должен был лежать, не засни я в кабинете над убийственно скучной книгой.