Приз для принцев
Шрифт:
Если вы… Ну, что вам, де Майд? Ах да, я забыл. Так помните, генерал, ни слова.
Принц вышел, взяв своего секретаря под руку.
Генерал стоял как парализованный, у него на глазах словно рушился мир. Он был не в состоянии думать.
Фраза, которую он употребил сам и которую только что повторил принц, почему-то засела у него голове: «Приз для принцев, приз для принцев».
Он не был уверен, что не сказал этого вслух. Заметив, что слуги с любопытством поглядывают на него, он кое-как пересек огромный холл и поднялся к себе в комнату.
Он оставался там два часа, возбужденно расхаживая взад-вперед. Раздался стук в дверь, и появился слуга.
Принц желает знать, не составит ли генерал Нирзанн компанию ему за обедом.
Генерал ответил отказом, сказав, что будет обедать вне стен дворца. И снова взялся мерить комнату шагами, не в состоянии отыскать лазейку для отступления.
И вдруг неожиданно набрел на решение. Он тяжело вздохнул, потом долго стоял посреди комнаты, разглядывая знакомые предметы, будто прощался с ними навсегда. Слезы стояли в его глазах. Надо отдать ему должное: решительность генерала была сродни героизму; так позволим ему исполнить свой долг. Вздохнув еще раз, он покинул комнату и вышел на улицу. Пятнадцатиминутная прогулка привела его к дверям дома номер 341 на Аллее.
Мадемуазель Солини очень хорошо знала, что ей предстоит, когда в дверях появился Чен и доложил о генерале Нирзанне, желающем ее видеть. А предстояла ей неприятная сцена, вот что. Первым побуждением Алины было отказаться от встречи с генералом.
«Но в конце концов, — подумала она, — это придется когда-нибудь сделать, все равно с этим надо кончать».
— Скажите ему, Чен, что я спущусь через несколько минут.
Как сказал принц, Алина очень хорошо умела читать в сердцах мужчин и, мог бы добавить он, в их голове.
С первого же взгляда на лицо генерала Нирзанна, искаженное раскаянием и отчаянием и, однако же, исполненное силы и решимости, она поняла, что ее задача может оказаться совсем не такой легкой, как она предполагала. Тем не менее в исходе она не сомневалась.
Генерал поднялся и с напыщенным видом подошел к ней. Он не стал зря тратить время на предварительные разговоры. Он сказал почти свирепо:
— Мы одни?
— Да, мы одни, — улыбаясь, сказала Алина и подумала: «Маленький генерал намерен быть театральным».
— Мадемуазель, — заговорил генерал, — три часа назад принц Маризи сказал мне, что собирается жениться на вас.
— Это правда, — спокойно ответила она.
— Простите меня, мадемуазель, но это невозможно.
— Почему невозможно?
— Я не допущу этого.
— Вы ничего не сможете сделать.
— Могу. И сделаю.
Эти слова были выпущены со скоростью и резкостью выстрела. На столь решительное заявление Алина отозвалась недоверчивым жестом.
Потом, не отводя от генерала твердого взгляда, она сказала как человек, вынужденный подыскивать аргументы к вопросу, который уже решен:
— Послушайте меня, генерал. Я понимаю, ваше положение незавидное… И не отрицаю — у вас могут быть ко мне определенные претензии; позвольте мне сказать также — я всегда буду вам благодарна. Но я собираюсь выйти замуж за принца Маризи. Поэтому предупреждаю вас: не пытайтесь препятствовать мне.
— Вы не собираетесь выходить замуж за принца.
— Собираюсь.
— Я этому помешаю.
— Как?
— Рассказав ему о вас правду.
— Ба! Вы не посмеете, мой дорогой генерал; это будет для вас крахом.
— Я очень хорошо это сознаю и подчиняюсь неизбежности.
Алина бросила на него быстрый взгляд: этот тип, кажется, действительно говорит что думает. Что, конечно, нелепо.
— Это совершенно бесполезно, генерал, — сухо заметила она. — Вы просто пугаете меня. Я вас слишком хорошо знаю, чтобы поверить. Вы слишком старый и слишком благоразумный человек, чтобы самому себе перерезать глотку. Я желаю поговорить с вами здраво, а не слушать ваши глупые угрозы.
Она замолчала, ожидая, что генерал разразится громкими заявлениями о своей искренности и серьезности.
Но тот ничего не говорил, а только стоял и рассматривал ее с немного несчастной улыбкой, но с ясными, полными решимости глазами.
Впервые дурное предчувствие заползло в душу Алины. Похоже, этот маленький человек серьезно собирается выступить против нее… Он что, желает утащить ее с собой в преисподнюю?
Но зачем?
Неужели глупец действительно любит ее?
Так далеко зайти и позволить маленькому генералу все сорвать? Ну уж нет!
— Если вы думаете, что с моей стороны это пустые угрозы, то вы ошибаетесь, мадемуазель. — Генерал говорил вполне спокойно и внятно, как будто очень хотел, чтобы его поняли. — Я отвечаю за каждое свое слово. Видите ли, всем, что у меня есть на свете, я обязан принцу Маризи. — В голосе генерала появилась горечь. — Всем. Я люблю его; как его слуга, я умру за него. Знаете ли вы, что он сказал мне на днях? А мы говорили и о вас. Он сказал: «Генерал, ваша преданность выше подозрений». В его устах это величайшая похвала, мадемуазель! Могу честно признаться, я ее заслужил. Вы сказали, что я слишком старый и благоразумный человек, чтобы перерезать себе глотку. Я скорее перерезал бы себе глотку, образно говоря, чем предал бы моего принца.
— Предал бы! — вскричала Алина. — Мой дорогой генерал, кто вас просит предавать его? Разве это предательство — позволить ему жениться на женщине, которую он любит?
Мадемуазель Солини немного сердилась на себя за то, что опустилась до спора.
Генерал спокойно ответил:
— Извините меня, мадемуазель, но если речь идет о вас — да.
— А! — вскричала Алина, в то время как глаза ее метали молнии.
Генерал невозмутимо продолжал:
— Я могу показаться грубым, но ничем не могу помочь; я буду говорить прямо. Вы обманывали и пытались перехитрить меня. Вы предаете и обманываете/месье Стеттона и при этом принимаете от него деньги.
Из-за одного этого вы недостойны роли принцессы Маризи. Но за вами числится и много других сомнительных, скажем так, неблагоразумных поступков… их более чем достаточно. А потому я непреклонен.
— А, вот какой вы джентльмен! — Алина с яростью выплюнула эти слова.
— Я больше не джентльмен, мадемуазель, я только слуга моего принца.
И Алина полностью поверила ему. Все оттенки голоса генерала, все его взгляды говорили о его глубокой серьезности. Сомнений не было: угрозы его совсем не пустые; этот человек действительно сделает то, о чем говорит.