Признание этого мужчины
Шрифт:
***
Я не очень счастлива. Проснувшись, Джесси отправился на пробежку, принял душ и оделся, — все без меня, но оставил на тумбочке у кровати имбирное печенье и фолиевую кислоту со стаканом воды. Я стою в кружевном белье перед зеркалом в полный рост, сушу волосы, когда в отражении вижу его, входящего в спальню. Отдам ему должное. Он не побрился, и на нем серый костюм, черная рубашка и галстук, о которых я просила, но даже его аппетитный вид не улучшает моего настроения.
— Доброе утро, — радостно и бодро щебечет он.
Бросаю на него хмурый
Джесси встает у меня за спиной, его чудесный освежающий аромат бьет прямо в нос.
— Что, по-твоему, ты делаешь? — спрашивает он, все еще источая веселье.
Прерываю процесс нанесения туши и отстраняюсь от зеркала.
— Макияж, — отвечаю я, зная, что он не это имеет в виду.
— Позволь перефразировать. Что, по-твоему, на тебе надето?
— Платье.
Его брови касаются линии волос.
— Давай не будем начинать день на плохой ноте, леди. — Он подает мне черное платье-карандаш. — Надень платье.
Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и поворачиваюсь за платьем, после чего, не говоря ни слова, выхожу из ванной. Я надену платье, но только потому, что достаточно взвинчена. Меня не только выдернули из рая, но, как и было предсказано, еще и спихнули с седьмого неба под названием Джесси. Лондон не делает нашим отношениям абсолютно никаких одолжений. Нет, позвольте перефразировать. Джесси в Лондоне не делает нашим отношениям никаких одолжений.
Изо всех сил стараюсь сделать все возможное, чтобы продемонстрировать неудобства, которые он причиняет, не то, чтобы его это беспокоило. Джесси терпеливо стоит и наблюдает, как я снимаю недозволенное платье и заменяю на разрешенное. Заведя руку за спину, хватаюсь за молнию и тяну вверх, но успеваю пройти только половину пути, как маленький кусочек металла выскальзывает из пальцев. Быстро нащупываю его снова, но история повторяется.
Закрываю глаза, ненавидя необходимость просить самодовольную задницу о помощи.
— Застегни, пожалуйста, молнию.
— Конечно, — воркует он, и в следующую секунду прижимается к моей спине, его рот у моего уха. — С большим удовольствием, — бормочет он, провоцируя свирепую волну предательского покалывания, которая прокатывается по телу. Он перекидывает мои волосы вперед, берется за молнию и дергает.
— О, боже.
— Что? Сломалась? — Я могла бы рассмеяться. Не потому, что платье испорчено, мне оно нравится, а потому, что знаю, он не отправит меня на работу с распахнутым материалом на спине.
— Гм… — он пытается снова. — Нет, детка. Полагаю, оно уже тебе мало.
Я задыхаюсь от ужаса и поворачиваюсь, чтобы увидеть свою спину в зеркале. Тело обнажено на добрый дюйм, и края ткани не сходятся. Все внутри меня опускается. Итак, началось. Все побочные эффекты беременности ускорятся, потому что во мне два арахиса, а не один. Я отказываюсь плакать, хотя могла бы, довольно легко. Мне нужно принять это. Нужно сравняться с Джесси в ставках на энтузиазм. Для него все в порядке, в конце всего этого он все равно останется богом, в то время как мое тело, вероятно, будет разрушено. Я поворачиваюсь к нему и вижу встревоженное лицо с прикушенной губой. Он думает, что я вот-вот развалюсь.
— Теперь я могу надеть другое платье? — тихо спрашиваю я.
Он заметно расслабляется и даже приносит мне другое платье, помогая снять теперь уже ненужный кусок ткани и надеть только что разрешенный.
— Красиво, — заключает он. — Мне пора уходить. Кэти внизу, и она приготовила тебе завтрак. Пожалуйста, съешь его.
— Я съем.
Джесси не может скрыть удивления моей легкой покорностью.
— Спасибо.
— Тебе не нужно благодарить меня за то, что я ем, — бормочу я и, схватив сумочку, выхожу из спальни.
— Мне кажется, я должен благодарить тебя за все, что ты делаешь без споров. — Он следует за мной вниз по лестнице.
— Если бы ты еще устраивал мне вразумляющий трах, тогда я бы поспорила. — Я спускаюсь с последней ступеньки.
— Ты злишься, потому что я не ублажил тебя утром? — спрашивает он, в его тоне сквозит веселье.
— Да.
— Я так и думал.
Джесси хватает меня за руку и разворачивает так, что я врезаюсь в его твердую грудь. А потом съедает меня живьем. Я увлечена целеустремленностью и уверенностью, и не останавливаю его. Поцелуй не компенсирует отсутствие секса этим утром, но поможет утолить мою жажду.
— Хорошего дня, детка. — Меня разворачивают и шлепают по заднице, а затем ведут на кухню. — Проследи, чтобы моя жена позавтракала, Кэти.
— Обязательно, мой мальчик. — Она машет над головой венчиком, но не оборачивается.
— Увидимся позже. И не забудь поговорить с Патриком. — Он выходит, не дожидаясь подтверждения моего разговора с Патриком. Я знаю, мое время по этому вопросу истекло.
— Ава, ты так хорошо выглядишь! — напевает Кэти с другого конца кухни. — Вся такая сияющая и посвежевшая!
— Спасибо, Кэти. — Я улыбаюсь ее доброте, но задаюсь вопросом, не пытается ли она просто заставить меня чувствовать себя лучше. — Можно я возьму рогалик с собой? Я немного опаздываю.
— Конечно. — Она начинает заворачивать его в пленку. — Хорошо провела время?
Моя улыбка становится шире, когда я подхожу к ней, чтобы забрать свой завтрак.
— Мы прекрасно провели время. — Так и есть, несмотря на последний ужасный вечер.
— Я очень рада. Вам обоим нужен был перерыв. Скажи-ка, печенье работает?