Признание моджахеда
Шрифт:
— Рахмон дома?
Парень кивнул:
— Да, господин, хозяин дома. Он ждет вас!
Галимов прошел к одноэтажному дому. На пороге снял обувь, открыл двухстворчатые двери. Навстречу вышел пожилой узбек:
— Господин Галимов? Ассолом аллейкум. Рад видеть вас в своем доме, проходите, пожалуйста, на мужскую половину.
— Ассолом, Рахмон! Как твои дела?
— Э-э! Какие у меня могут быть дела? Дела остались в прошлом вместе с молодостью. А сейчас остается доживать срок, отведенный всем нам Всевышним.
— Ты прав! Каждому на земле отведен свой срок.
Секретарь посольства прошел в комнату
Рахмон спросил:
— Чаю? Или приказать пожарить мясо?
— Чаю! Я сыт!
Хозяин дома вышел из комнаты. Вернулся вместе с женщиной, внесшей поднос с чайником и пиалами.
После чая Галимов задал вопрос:
— Ты не в курсе, Исмаил-Хан выслал за мной людей?
— Если обещал, то выслал. Но сколько бы вам ни пришлось пробыть здесь, вы можете чувствовать себя в полной безопасности.
— Хорошо! У меня в последнее время было много работы. Не мешало отдохнуть.
— Конечно. Соседняя комната приготовлена для вас. Там и прохлада от кондиционера, и чистая постель на мягких перинах. Душ во дворе.
— Благодарю. Душ это в самый раз.
Спустя двадцать минут уже бывший секретарь российского посольства, сообщив Исмаил-Хану о прибытии к Рахмону, спал беспокойным сном в отведенной ему комнате.
«УАЗ», ведомый Ахмадом, с помощником Исмаил-Хана, Хаджой Хадрияром, и боевиком Рахимом прибыл в дом старика-узбека в 22:05 местного времени. Ахмад еле втиснул внедорожник в пространство между дувалом и машиной русского дипломата. Хадрияра Рахмон встретил на улице. Бандиты поприветствовали друг друга, соблюдая обычаи. После чего помощник полевого командира, кивнув на «Опель» секретаря посольства, спросил:
— Давно приехал Галимов?
— Часа четыре назад.
— Что делает?
— Спит! Или делает вид, что спит, по крайней мере из комнаты своей не выходил.
— Как его настроение?
— Он чего-то боится. Это заметно.
Хадрияр усмехнулся:
— Господину дипломату есть чего опасаться. Но да ладно. Спит, пусть спит. Комнаты для меня и моих людей готовы?
— Как и ужин, уважаемый Хаджа!
— Это хорошо. Мы в дороге проголодались изрядно.
— Тогда милости прошу в дом.
— Да! Пока не забыл. Мы уедем утром, в восемь часов. К этому времени подготовь для Галимова подходящую одежду и накладную бородку.
— Слушаюсь! Все сделаю!
Хадрияр достал из кармана сверток стодолларовых купюр:
— Держи, Рахмон, это плата Исмаил-Хана за работу и молчание. Как только мы уедем, все в доме должны забыть о том, что ты принимал русского дипломата.
— Конечно, Хаджа! Не волнуйся!
— С машиной вопрос решил?
— Да! Ее, как стемнеет, отгонят на ближайший пустырь. Там «Опель» уже будут ждать люди, которые сделают так, что он исчезнет!
Хадрияр изобразил улыбку:
— Готов спорить, ты не бесплатно решил вопрос.
— С местных много не возьмешь. Народ обнищал и озлобился.
— Уверен, что «Опель» не найдут?
— Если только по запчастям на рынке.
— Хорошо! Ты знаешь, что делать. Устрой моих людей, мне надо связаться с саибом.
— Сделаю!
Рахмон, Ахмад и Рахим скрылись в доме старого узбека.
Хадрияр извлек из-под заднего сиденья «УАЗа» кожаный кейс, открыл его, достал спутниковый телефон. По памяти набрал длинный номер. Тут же услышал голос Исмаил-Хана:
— Слушаю!
— Это Хаджа! Мы на месте, саиб!
— Хорошо! Как чувствует себя русский? Вопросов много задает?
— Он спит!
— Вот как? Устал бедолага. Ничего, скоро отдохнет. Утром работайте по оговоренному плану.
— Я все помню!
— До свидания, Хаджа, да хранит тебя Аллах!
— До свидания, саиб. Спасибо!
Хадрияр отключил телефон, уложил его обратно в кейс, чемодан засунул под сиденье. Подмигнув молодому охраннику Рахмона, прошел в дом старого узбека, где его ждал сытный ужин и мягкая постель после прохладного душа. На сегодня он свое отработал. А посему может отдохнуть, расслабиться.
Глава 8
В то время как Хадрияр в Кабуле готовился к отдыху, в селение Анденат, со стороны леса, минуя широкий арык, вошел молодой афганец. Никто не обратил на него внимания, в это время кишлак, где жили семьи бандитов Исмаил-Хана, уже опустел, да и жили здесь люди обособленно, по принципу «Мой дом — моя крепость». Впрочем, подобных селений в современном Афганистане становилось все больше. Марионеточная власть не контролировала государство, американцы с союзниками по НАТО лишь обозначали своим присутствием видимость функционирования государственных институтов. В крупных городах еще как-то поддерживался относительный порядок. Пара-тройка терактов в месяц уже воспринимались как явление обычное. Вне города царил полный хаос. Племена враждовали друг с другом. Бывшие союзники в войне с неверными воевали друг с другом. А восток и юг постоянно подвергались набегам полчищ талибов. Те готовы были уничтожить все! Но в открытое противостояние с американцами они не вступали, что вполне устраивало командование объединенной коалиции. В общем, Афганистан жил согласно древним обычаям и традициям. Он вернулся в мрачное феодальное прошлое, только более жестокое и кровавое по сравнению с началом прошлого века.
Проинструктированный Абдулом, Джума вышел непосредственно к дувалу, окружающему небольшой дом холостяка Казима, боевика отряда Исмаил-Хана, но обязанного жизнью Абдулу. Осмотревшись, Джума перепрыгнул через глиняный забор и оказался в саду. Миновав виноградник, приблизился к халупе Казима, в окошке которой светилась слабым огнем керосиновая лампа. Электричества в Анденате не было. Раньше, во время войны, советские специалисты протянули по Хандарскому ущелью ЛЭП. Но позже талибы взорвали опоры, и кишлаки ущелья и барриярской «зеленки» погрузились во тьму. Только кишлак Баррияр избежал подобной участи. Отряду Абдула удалось отбиться от талибов, и хотя ЛЭП ущелья была уничтожена, но сохранилась западная линия электропередач.
Джума, крадучись, подошел к окошку, удивляясь, почему боевик не держит во дворе собак. Впрочем, и во всем кишлаке представитель Абдулы слышал короткий лай от силы двух-трех собак. Наверняка ночных сторожей кишлака. Джума прислушался, осторожно заглянул в окно. Увидел сидевшего на кошме Казима. Тот в свете тусклой лампы о чем-то думал, перебирая четки, и по выражению его лица было видно, что думы боевика отряда Исмаил-Хана невеселы. Рядом с Казимом лежал автомат.
Джума обошел мазанку, тихо постучал в дверь. Не дождавшись реакции хозяина, вошел в дом.