Признание шефа разведки
Шрифт:
Кейси не встречался с Колби во время войны, но они знали друг друга по линии организации ветеранов разведки, а среди них не встречалось случайных, ни к чему не обязывающих знакомств. Они все сидели в одном вагоне.
После высадки в Нормандии Колби спрыгнул на парашюте за линией фронта в составе одной из команд «Джедберг» (Джедберг — городок в Шотландии, известный своей воинственностью и статьей в юридическом кодексе, которая гласила: «Сначала повесить, потом судить»).
Кейси сказал Колби, что он берется за дело и хотел бы поговорить. Колби принял приглашение прийти в штаб-квартиру Рейгана и намеревался быть откровенным. Уже пять лет, как он ушел из ЦРУ, после того как президент Форд уволил его за то, что он был на капитанском мостике, когда ЦРУ налетело на расследования
Колби слыл вежливым мужчиной, который всегда реагировал на телефонные звонки, сам открывал двери посетителям и всем всегда улыбался, причем каждому по-своему. Небольшого роста, худощавый, в простых, военных лет, очках, Колби совсем не походил на человека из ЦРУ, и уж никак не на директора. Одеть его в халат, дать ему в руки расческу и ножницы, и он вполне сошел бы за провинциального парикмахера с картины Нормана Рокуэлла. Он имел хорошее образование — университеты в Филадельфии и Принстоне в 40-х гг., ученая степень по юриспруденции в Колумбийском университете в 1947 г. Когда он снимал очки, его внешность менялась. В ней проступала твердость, даже жесткость, взгляд становился резким, хотя и невозмутимым, даже холодным. В нем действительно чувствовался отпечаток юридического кодекса Джедберга.
Когда ему кто-либо, не имеющий доступа или необходимости знать это, задавал вопрос, касающийся секретных дел ЦРУ, лицо Колби как бы сжималось, исчезало за очками и даже за глазницами. Он разводил ладони, плечи поднимались к самым ушам. Он не помнит. Он не может ничего сказать. Это не по его части. Полное отрицание всего, и те, кто его знал, понимали: дальше заходить нельзя. Прохода нет.
Чем хитрее становился вопрос, тем изощреннее становились его увертки. Если хотя бы поза или выражение лица могли дать основание для какого-то вывода, он просто уходил в молчание и неподвижность. Эмоции являются врагом оперативного работника ЦРУ. В своей автобиографии, озаглавленной «Честный человек» и опубликованной в 1978 г., он причислял себя к «серым людям» ЦРУ, тем, которые, не привлекая к себе внимания, умели четко и эффективно выполнять поставленные перед ними задачи.
Когда проводились расследования деятельности разведслужб, Колби принял особые меры, чтобы как можно больше ограничить вмешательство в дела Агентства национальной безопасности. АНБ расшифровывало гораздо больше секретных кодов и перехватывало гораздо больше каналов связи, чем мог себе представить человек со стороны. Оно было главным «добытчиком продукции», как Колби называл разведывательную работу. Если он и проявил где-то настоящую ловкость рук, так это в том, чтобы не дать проникнуть в дела АНБ. В ходе расследований деятельность Агентства осталась ненаписанной главой, и Колби радовался этому. АНБ действовало по твердым правилам, но степень его вторжения в дела всего мира, даже в частные, не поддавалась полной оценке для непосвященного. Колби полагал, что у Кейси самые стоящие шансы взять на себя ЦРУ. У него лучшие верительные грамоты, чем у «любого из нас» (имелись в виду члены разведывательного сообщества). Кейси представлял собой хорошую смесь: историк (Колби читал его малоизвестную книгу об освободительной войне в США «Где и как проходила война»), юрист (у Колби на столе лежал его справочник для адвокатов), человек, видимо, хорошо знакомый с внешнеполитическими делами и умеющий рисковать. В результате многих часов и бесконечных лет самоанализа после ухода из ЦРУ Колби пришел к мысли, что он, возможно, недостаточно рисковал за время работы там. А вот Кейси будет рисковать. И у него будет исключительно важная личная связь с президентом, которая обеспечит доступ к нему.
В штаб-квартире Рейгана в запущенной, явно давно не ремонтированной комнате Колби энергично поприветствовал Кейси. Их рукопожатие напоминало передачу эстафеты.
— Вы как нельзя больше подходите для этого, — сказал Колби. — Ваши отношения с президентом — это большой плюс.
Он помолчал и добавил:
— Это отличная работа для вас.
Кейси, видимо, намеревался больше слушать. Какие у Колби были ошибки? Его оценки? Его советы?
— Послушайте, — начал Колби, — вы можете организовать эту чертову контору, как вы
Кейси выглядел слегка ошеломленным, но продолжал слушать с большим вниманием.
— Вы — офицер разведки при президенте, — сказал Колби, — в этом заключается ваша работа. Делайте ее хорошо, а все другое приложится. Всю бюрократическую возню пусть делают другие. Разведчик не должен сидеть молча в уголке в Белом доме, когда на обсуждение ставятся различные варианты политики. Директор центральной разведки — это не главный игрок при определении политики, но очень важно подать свой голос, когда у него есть четкая и нужная линия.
Вам необходим аналитический центр, который мог бы правильно ставить вопросы, — продолжал Колби, — а нынешнее соответствующее управление организовано неверно, по дисциплинам: политика, экономика, военные дела, вопросы ядерной стратегии — как в университете.
Я не намерен учить вас, как вести дела на вашей железнодорожной станции, — закончил он. Но если бы ему пришлось вернуться в кресло ДЦР, он реорганизовал бы отдел анализа по географическому принципу. Там должны быть эксперты, которые могли бы взвешивать и анализировать обстановку в стране или регионе в целом. Однажды он проводил совещание с участием шестнадцати экспертов, каждый был специалистом в своей области. Но только он один мог видеть всю картину в ее совокупности.
А этих башковитых людей не поощряют к тому, чтобы они со своими толковыми умами выходили за пределы их узких коридоров.
Качество рекомендаций президенту зависит от наличия хорошего анализа, подчеркнул Колби. Многие элементы, необходимые для такого анализа, являются открытыми и их легко найти в прессе. Увязывая их с разведывательными данными, можно получать хорошие результаты. Хорошо обработанная информация и точный прогноз должны побуждать политиков предпринимать шаги, необходимые для предотвращения проблематичных или кризисных ситуаций. Говорят, что будущее предсказать нельзя, но именно в этом состоит работа ЦРУ, и оно должно делать ее каждый день.
— Персонал в управлении хороший, — сказал Колби. — Очень талантливые люди. Все они обладают высокой степенью лояльности и будут верно служить вам. Но будьте осторожны. Вы можете заездить персонал.
Как сказал далее Колби, отдельные управления — аналитическое, оперативное и техническое — очень оторваны друг от друга. Начальники этих управлений занимаются только своим делом. Он выступал против этого, но недостаточно энергично.
Особенно это касается оперативного управления. Он сам вышел оттуда, одно время руководил им. Это закрытое подразделение, вещь в себе, сказал Колби. Очень высоко ставится групповая лояльность. Но сила ЦРУ слагается из работы заграничных резндентур, которыми руководит оперативное управление. Довольно молодые люди за границей, часто в возрасте от 30 до 40 лет, становясь руководителями резидентур, должны заниматься вопросами управления, безопасности, секретными операциями, иногда дипломатией, причем постоянно рискуя. Они руководят и несут большую ответственность в сравнении с сотрудниками госдепартамента, которые контролируют только своих секретарей, а каждый их шаг определяется телеграммой из госдепа.
Тайные акции необходимы и могут быть полезными. Организация пропагандистской кампании или тайной политической поддержки какому-нибудь борющемуся за свое место под солнцем центристу часто имеет смысл. Тайная акция, в основных чертах совпадающая с провозглашенной политикой администрации, может сработать. Если произойдет утечка сведений о такой акции, это не явится большим сюрпризом и критика будет минимальной. Но должна существовать какая-то естественная опорная база в стране, где проводится тайная акция: движение сопротивления или политическая оппозиция. ЦРУ не может создавать чего-либо подобного.