Признание
Шрифт:
— Я искал все, что могло бы мне пригодиться. Фамилию, совпадение, любую странность — все что угодно.
— И как — удалось? Я должен об этом знать!
— Робинсон, пока у меня никаких настоящих доказательств нет. Только слабая надежда. — Ратлидж направился к двери. — К вашему сведению, сейчас меня больше всего заботит вот что. Если я не буду достаточно осторожен, повесить за преступление могут невинного человека. И даже если я проявлю осторожность, такое еще возможно.
Ратлидж понимал, что инспектор Робинсон превращается в настоящего фанатика,
Он ушел, так и не зная, что делать с только что полученными сведениями.
Уайат Рассел, возможно, скажет ему то, что ему нужно узнать. Но Рассел не видел того, кто на него напал. И Ратлиджу вовсе не хотелось подсказывать ему нужный ответ.
Кто мог ответить на его вопрос?
Нэнси Бразерс?
Доехав до поворота на реку Хокинг, он повернул руль.
Но на полпути в Фарнэм передумал. Не стоит вмешивать в дело Нэнси Бразерс. Надо ехать прямиком к констеблю Нельсону!
На полпути Ратлидж заметил Моррисона — похоже, он возвращался домой из Фарнэма. Ратлидж притормозил, чтобы ехать с ним вровень.
— Вернулись, значит? — спросил Моррисон.
— К сожалению. Смерть Уиллета — по-прежнему загадка.
— Мне казалось, вы склонны считать виновным Джессапа.
— По правде говоря, мне трудно представить, как Джессап добрался до Лондона. Но всему свое время.
Они добрались до поворота к дому священника. Моррисон покатил вперед, спешился и прислонил велосипед к стене дома.
— Заходите. Я заварю чаю.
Ратлидж вошел в дом и стал смотреть в окно. Моррисон налил в чайник воды.
— Я пока не располагаю всей нужной информацией. Собирался побеседовать с Нэнси Бразерс или констеблем Нельсоном. Возможно, и вы мне поможете.
— Если смогу.
— Скажите, когда вас поставили на приход Святого Эдуарда? До того, как в усадьбе «Берег» поселилась Синтия Фаррадей, или после?
— Кажется, тогда здесь не было священника. Более того, в здешнем приходе его не было с девятьсот второго года. Я и сам дважды отказывался от перевода сюда, но потом епископ убедил меня в том, что мой долг — обратить в лоно церкви здешних невежественных жителей… Вернуть им слово Божие. Епископ умер. Я часто гадаю, что бы он сказал, узнав о моих отношениях с жителями Фарнэма. Уверяю вас, я не самый успешный пастырь, но ведь и паства у меня необычная.
Ратлидж рассмеялся.
— А Нельсон когда появился в Фарнэме?
— По-моему, лет за пять до войны. В девятьсот восьмом или девятом… Но вы, кажется, спросили меня о Синтии Фаррадей. Я уже сказал вам все, что был в состоянии вспомнить. Может быть, вас интересует что-то более конкретное?
— Я несколько раз беседовал с ней и склонен считать, что она по-прежнему влюблена в Джастина Фаулера. Она отказывается считать его мертвым. Ей кажется, что он должен быть в списках пропавших без вести. Но она не знает — а я вовсе не горю желанием сообщать ей, — что военное министерство считает Фаулера дезертиром. Удивление Моррисона было неподдельным.
— Да неужели?!
Ратлидж допил чай.
— А теперь я должен бросить вызов Джессапу в его берлоге. Знаете, где он живет?
— Дом сразу за поворотом. Справа.
Уже остановившись перед нужным домом, Ратлидж вдруг передумал. Задним ходом выбрался на дорогу и поехал в «Гребную шлюпку». Дверь в паб была закрыта, но он все-таки постучал. Ему никто не открыл.
От паба Ратлидж направился к дому Абигейл. Она сама открыла ему дверь и, едва узнав, сказала:
— Мой отец и братья умерли. Больше никаких дурных вестей вы мне принести не можете.
— Прошу прощения, миссис Барбер, но мне нужно снова задать вам один вопрос. Ведь вы уже много месяцев не получали писем от брата?
— Да, это правда. Наверное, он не хотел огорчать нас и сообщать, что умирает. — При воспоминании о брате ее глаза наполнились слезами. — Там… под простыней… он был такой худой! У меня едва сердце не разорвалось, когда я на него смотрела…
— Вечером накануне того дня, когда ваш брат… умер, кто-то приезжал к нему в Лондон. Чуть раньше он написал письмо; должно быть, оно и подтолкнуло гостя.
— Не мог он никому написать. Санди бы мне сказал. И в Лондон он бы без меня не поехал. Тем более если бы искал Бена. Санди ни за что не поехал бы в Лондон без меня!
— У вас тогда болел отец, — напомнил Ратлидж.
— Он бы непременно взял меня повидать Бена. Я бы уж нашла кого-нибудь, кто посидел бы с отцом. Все бы устроила.
Ратлидж повторил, в какой именно день к Уиллету приходил гость, и спросил:
— В тот день ваш муж был дома?
— Конечно. У него же паб. Он никого вместо себя не оставляет.
— А может, ваш дядя… — Видя, что она колеблется, Ратлидж добавил: — Мне все известно об их поездках во Францию. Они меня не интересуют.
Абигейл не умела скрывать свои мысли; все отражалось у нее на лице. Ратлидж получил ответ, о котором догадывался. В тот день Джессапа не было дома. Куда он уезжал?
Догадка — еще не доказательство. Ратлидж понял: Абигейл Барбер понятия не имеет, куда отлучался ее дядя.
— Он был во Франции, — сказала она наконец. — Иногда… он ездит туда.
Ратлидж поблагодарил ее и ушел.
«Теперь иди и спроси его самого, — велел Хэмиш. — До того, как его спросит племянница».
«Мне бы очень не хотелось. Он так и лезет в драку, а я нет».
«Да, он такой».
На сей раз, доехав до дома Джессапа, Ратлидж остановил машину и вылез. Не успел он постучать, как хозяин широко распахнул дверь, едва не ударив его по лицу.
— Второй раз подъезжаете! Хотели зайти, да духу не хватило? Ну, я вас не приглашаю. Здесь мой дом, и я сам решаю, кого приглашать, а кого нет.