Признание

Гришэм Джон

Робби ожидал чего-то в этом роде и не стал терять времени.

— Тогда нам нужно быстро заснять твое признание на видео.

— Ладно, я готов.

Они прошли в конференц-зал, где их ждал Карлос с камерой и протоколист суда. Бойетта усадили на стул перед объективом. Стенографистка заняла место справа, а Робби — слева. Карлос снимал. В зале собрались другие сотрудники — Робби хотел, чтобы они были свидетелями, — и вместе с Китом стояли метрах в трех от Бойетта. Тот окинул всех взглядом и заволновался. Он почувствовал себя как человек, чья казнь вот-вот состоится.

Стенографистка попросила его поднять правую руку и поклясться говорить только правду. Бойетт так и сделал, после чего Робби приступил к вопросам. Имя, место рождения и проживания в настоящее время, периоды условно-досрочного освобождения, преступления, за которые был осужден. Флэк спросил, делает ли Бойетт заявление добровольно, и уточнил, что в обмен на признание ему ничего не обещали. Находился ли он в Слоуне в декабре 1998 года? Как там оказался? Как долго ли пробыл?

Вопросы Робби задавал корректно и по существу. Бойетт не моргая смотрел прямо в камеру и постепенно разговорился. Как ни странно, но даже тик прошел.

Его попросили рассказать о Николь.

Бойетт немного подумал и стал вспоминать о футбольных матчах, о том, как влюбился в Николь, как она стала его наваждением, как он выслеживал ее и, наконец, похитил возле торгового центра, когда вокруг не было ни души. Сообщил, как уложил ее на пол салона машины и, приставив пистолет к голове, пригрозил убить, если она издаст хоть звук, как стянул запястья и лодыжки скотчем. Как потом заклеил ей рот и отвез за город, точно не помнит куда, и после первого изнасилования хотел сбросить ее в канаву. Она была избита, но жива, а потом он снова решил ее изнасиловать. Они уехали из Слоуна, а в ее сумочке постоянно звонил сотовый, поэтому он не выдержал и остановился на мосту через Ред-Ривер. Бойетт забрал ее деньги, кредитку и права, а сумку выбросил в воду.

Они направились на юго-восток Оклахомы. Перед восходом солнца неподалеку от Форт-Смита Бойетт заметил дешевый мотель, в котором когда-то останавливался. Он заплатил за номер наличными и, приставив к голове Николь пистолет, незаметно провел ее внутрь. Потом снова стянул ей запястья и лодыжки, заклеил рот и велел поспать. Сам он проспал несколько часов, а спала ли она — не знает. Он обещал, что если она будет слушаться и он получит желаемое, то отпустит ее. Но сам он уже тогда знал, как поступит.

Когда стемнело, они снова тронулись в путь, уже на север. На рассвете воскресенья они почти добрались до Джоплина, оказавшись к югу от него в глухой и покрытой лесом местности. Николь умоляла пощадить ее, но он все равно убил. Это было непросто — она яростно сопротивлялась и исцарапала его в кровь. Бойетт засунул тело в большой ящик для инструментов и закопал. Никто и никогда ее не найдет. Потом он вернулся в Слоун и напился.

Робби делал заметки. Судебный протоколист нажимала клавиши на стенографической машинке. Остальные не шевелились и, казалось, не дышали.

Бойетт замолчал — рассказ был закончен. От его бесстрастного изложения ужасных подробностей у всех по коже побежали мурашки. Позднее Марта Хендлер напишет:

«Выражение глаз и лица Бойетта во время рассказа о совершенных преступлениях не оставляло сомнений, что перед нами сидит безжалостный убийца. Наверное, мы никогда не узнаем и не захотим узнать, какие страдания пришлось пережить несчастной Николь во время такой пытки».

Робби по-прежнему держался спокойно, но, желая все закончить как можно быстрее, задал новый вопрос:

— Примерно в котором часу вы ее убили?

— Только взошло солнце. Я дождался, пока не станет светло, чтобы понять, где нахожусь, и подыскать надежное место.

— И это было воскресенье 6 декабря 1998 года?

— Думаю, да. Да.

— Значит, солнце всходило около шести тридцати?

— Примерно так.

— А, вернувшись в Слоун, куда вы направились?

— На деньги Николь я купил упаковку пива и пошел в свою комнату в «Ребел мотор инн».

— И там напились?

— Да.

— Как долго вы прожили в Слоуне после убийства?

— Не знаю, может, месяца полтора. В январе меня здесь арестовали, у вас есть протоколы. А когда я вышел из тюрьмы, то сбежал.

— А когда вы узнали об аресте Донти Драмма?

— Точно не помню. Я увидел это по телевизору. Даже помню, как вы кричали в камеру.

— И что вы подумали, когда его арестовали?

Бойетт, покачав головой, ответил:

— Я подумал, что они полные идиоты и взяли не того парня. Он не имел к убийству никакого отношения.

Лучшего завершения было и не придумать.

— Мы закончили, — произнес Робби, и Карлос занялся камерой.

— Когда у нас будет распечатка текста? — спросил Робби у стенографистки.

— Минут через десять.

— Отлично! Мы ждем! — Робби обнялся с сотрудниками, и все заговорили одновременно. На мгновение о Бойетте все забыли, только Фред Прайор не сводил с него глаз. Бойетт попросил воды, и Прайор передал ему бутылку. Пастор вышел на улицу, чтобы позвонить Дане и Мэтью Бернсу и глотнуть свежего воздуха. Но в воздухе пахло гарью, и явственно ощущалось напряжение.

Неожиданно послышался громкий стук, затем крик — это Бойетт упал со стула и катался по полу, прижав колени к груди и сдавливая голову руками. Все его тело содрогалось в конвульсиях. Фред Прайор и Аарон Рей опустились рядом на колени, не зная, что делать. Робби и остальные сгрудились вокруг, с ужасом наблюдая судороги, от которых старый деревянный пол, казалось, ходит ходуном. При виде мучений убийцы все невольно испытали к нему жалость. Услышав шум, пастор бросился обратно и присоединился к остальным.

— Ему нужен доктор, — сказала Сэмми Томас.

— У него есть лекарство, верно, Кит? — спросил Робби сдавленным голосом.

— Да.

— Вам такое уже приходилось видеть?

Бойетт по-прежнему катался по полу, не переставая стонать. В том, что перед ними умирающий человек, никто не сомневался. Фред Прайор осторожно похлопывал его по плечу.

— Да, — кивнул пастор. — Часа четыре назад где-то в Оклахоме. Его непрерывно рвало, а потом он потерял сознание.