Признания невесты
Шрифт:
Харпер быстро повернулся, явно намереваясь улизнуть из помещения, однако один из людей Стоуна схватил его за руку. Это было ошибкой, подумал Джонатан, когда Харпер развернулся и ударил бедного парня кулаком в лицо.
И тут начался настоящий хаос. Все мужчины ринулись в драку, и Джонатан не мог разобраться, кто кого бьет. Харпер в своем вышитом красной тесьмой сюртуке лежал на полу, придавленный служителем игорного дома куда более крепкого телосложения, чем он. Однако лежал он так недолго, несмотря на то что на вид мужчина превышал его весом по меньшей мере вдвое.
Харпер выбрался
Уже немало лет прошло с тех пор, как Джонатан расстался с обыкновением давать разрядку своей агрессии на боксерском ринге. И сегодня интуиция подсказала ему, что в этой ситуации разум нужнее крепких мускулов. Пора уводить Харпера отсюда, это ясно.
Джонатан поставил его на ноги и отвел от противника в сторону на несколько шагов. Харпер было ринулся на него с кулаками, но Джонатан со всей силы двинул его головой в нос.
– Я Стрэтфорд! – рявкнул он. – Опомнитесь. Вы собирались уходить отсюда. Теперь самое время. Следуйте за мной.
Харпер вытер кровь под носом тыльной стороной ладони и молча кивнул. Джонатан направился прямиком к открытой двери, и через пару минут оба они спустились по лестнице к выходу на улицу и покинули игорный притон со всей возможной поспешностью.
От Спринг-Гарденз до Сент-Джеймс-сквер расстояние небольшое. В этот час ночи и в это время года Джонатан предпочел пройти его пешком, повернулся и зашагал по улице широким шагом. Харпер присоединился, и Джонатан удивленно приподнял бровь.
– Вы живете в противоположной стороне, Харпер.
Харпер пожал плечами и ответил:
– Я провожу вас до дома, милорд.
Заметив струйку крови, которая все еще текла у задиры из носа, Джонатан протянул ему носовой платок. Будь все проклято, он-то ведь оставил свою шляпу, перчатки и трость в доме Стоуна. Придется с этим смириться – он не имел ни малейшего желания возвращаться в это место и скорее всего более не будет там желанным гостем после сегодняшней ночи. Его слуга огорчится, несмотря на то что хозяин сохранил в целости и сохранности смокинг и жилет.
– Благодарю вас, – заговорил Харпер. – За помощь, которую вы мне оказали. Эти ублюдки сказали…
Джонатан выставил вперед ладонь, дабы удержать юнца от дальнейших рассуждений. Ему вовсе не хотелось выслушивать извинения.
Джонатану вообще показалось несколько странным то обстоятельство, что Харпер решил проводить его до дома, после того как учинил безобразный скандал из-за пустяковой карточной игры, так как неожиданно вспомнил, что куда-то опаздывает. Джонатан также обратил внимание на то, что Харпер старается идти в более поспешном темпе, чем тот, которого привык придерживаться он сам. Разве что у этого нескладного юнца есть какое-то дело именно на Сент-Джеймс-сквер.
Джонатан бросил испытующий взгляд на Харпера, который одной рукой прижимал носовой платок к носу, а другой старался привести в порядок свои черные, длиной до плеч, растрепавшиеся волосы.
Интересно.
Харпер на прощание пожелал Джонатану всего хорошего и пролепетал еще несколько сбивчивых благодарностей. Захлопнув за ним дверь, Джонатан подождал немного в прихожей, после чего снова вышел на улицу и увидел, что Харпер направляется дальше по Йорк-стрит, к дому леди Олкотт, который находился как раз на углу.
Джонатан последовал за Харпером, стараясь держаться как можно ближе к кованой металлической ограде, которая отделяла его дом, особняк леди Олкотт и дом между ними от мостовой. Харпер миновал дом леди Олкотт и проскользнул в узкий проулок между жилым домом и задним двором. Джонатан последовал за ним. В конце проулка он остановился. Возле дома леди Олкотт шел разговор на повышенных тонах, причем один из голосов был женским.
Джонатан напрягся, готовый прервать запретное свидание. Остановили его интонации, с которыми вел разговор Харпер. Он отошел за угол дома леди Олкотт, прижался к стене и прислушался.
Себастьян опаздывал. На пять минут.
В нетерпении покусывая нижнюю губу до боли, Феба взглянула на часы, которые стояли на полке над камином, и еще раз выскользнула через черный ход во двор. Ее возбуждение нарастало со скоростью морского прилива. Что его задержало? Что-нибудь случилось? Раньше он никогда не опаздывал.
После вечера в Воксхолле они встречались семь раз. Он приходил к ней каждый вечер. В первый раз они прогуливались в окрестностях Сент-Джеймс-парка. Она видела такие вещи, о которых даже не думала раньше: подозрительные на вид мужчины занимались в сумерках какими-то подозрительными делами, продажные женщины предлагали мужчинам свои услуги, – но Себастьян оберегал ее, крепко держал под руку и не отпускал от себя ни на шаг, и поэтому даже в таком окружении она чувствовала себя в полной безопасности.
Очень скоро она забывала о том, что происходит вокруг, и пускалась в бесконечные разговоры с ним. Он проводил ее до дома уже в четыре часа утра, но ей казалось, что прошло всего несколько минут с начала их свидания.
Когда они встретились во второй раз, Харпер привел ее в таверну, где они угощались тортом с вишнями и пили эль, и снова проговорили несколько часов. Она узнала все о его прошлом, о братьях, обо всей их семье. Его отец был мелким землевладельцем в Ланкашире, а четыре старших брата получили возможность поступить на службу во флот, как только достигли соответствующего возраста. Это не привлекало Себастьяна, и он уехал в Лондон, желая добиться того, что его могло бы устроить. Это оказалось невозможным, объяснил он, и вовсе не потому, что он предпочитал существование праздного джентльмена. Он просто был не богат.
Она в свою очередь рассказала ему о сестрах и матери, о том, как потерпел огромную неудачу ее отец, вложив деньги в приобретение плантации в Сидар-Плейс. Рассказала о смерти отца, о том, как пострадало здоровье сестры Оливии от малярии, рассказала о младшей сестре Джессике, самой красивой в их семье. Наконец, поведала и о том, как ее мать не смогла управлять плантацией и теперь надеется найти женихов для дочерей в среде лондонской аристократии.
Пока Феба рассказывала ему обо всем этом, Харпер слушал ее с весьма сосредоточенным видом, и сердце у нее затрепетало от волнения. Думает ли он о вступлении в брак? Привязан ли он к ней более сильно, чем она сама надеялась?