Признания невесты
Шрифт:
Тетя Джеральдина и Уилл произносили соответствующие представления в таком количестве, что, наверное, у обоих в горле пересохло. Серена, в свою очередь, мучилась в шелковых бальных туфельках – вероятно, мать сообщила сапожнику неправильный размер, туфли оказались малы, и у Серены от них разболелись пальцы. Вопреки этой боли она улыбалась, делала реверансы и старалась говорить как можно любезнее, до приторности.
Вдруг толпа незваных гостей расступилась, пропуская некую весьма пожилую особу.
Это грубое лицо с торчащим вперед острым
Серена втянула воздух настолько глубоко, насколько позволял туго затянутый корсет, и приказала себе оставаться спокойной. Она ни разу в жизни не падала в обморок, однако туго затянутой шнуровки корсета и появления женщины, которая превратила ее жизнь в мучительное и жалкое существование, оказалось вполне достаточно для того, чтобы это случилось прямо сейчас.
Вперив в Серену глаза цвета грозовых туч, герцогиня сжала губы так крепко, что их почти не было видно. После чего величественным движением протянула руку назад со словами:
– Мои очки, Ра Энн.
Компаньонка герцогини, молодая и привлекательная женщина с пышными рыжими кудрями и зелеными глазами, в которых светилось беспокойство, вручила своей госпоже требуемое. Герцогиня водрузила очки на нос и вперила в Серену изучающий взгляд.
Уилл стоял рядом с ней, высокий и прямой как столб, и у Серены стало на душе спокойнее. Если бы она и упала в обморок, он подхватил бы ее и поддержал.
Тетя Джеральдина сделала вежливый реверанс.
– Добрый вечер, ваша милость, – поздоровалась она с герцогиней и начала было представлять ей Серену как Мэг, однако вдова остановила ее предупреждающим жестом.
– Я уже знакома с этой леди. – Ударение на слове «леди» ясно давало понять присутствующим, что сама она отнюдь не считает такое определение приличествующим Серене. – Вот видите, Ра Энн. Это и есть она самая. Та, о которой я вам говорила.
Компаньонка вдовы уставилась на Серену широко раскрытыми зелеными глазами.
Серена опустила взгляд, сделала реверанс и буквально заставила себя произнести несколько слов:
– Как приятно снова видеть вас, ваша милость. Вы прекрасно выглядите. – Она улыбнулась компаньонке старой дамы: – Я рада познакомиться с вами, мисс…
– Мисс Паркер, – с улыбкой ответила молодая женщина. – Так приятно…
Однако герцогиня оборвала компаньонку прежде, чем та успела договорить.
– Объясните мне, как это вы оказались здесь, в ложе театра. Вы умерли. Уже несколько лет назад.
– Мисс Донован выглядит отлично, как мне кажется, ваша милость, – совершенно спокойно заговорил Уилл. – Возможно, вы ошиблись и приняли ее за кого-то другого.
Лицо его при этом осталась совершенно невозмутимым – никаких особых эмоций оно не выражало.
– О нет, ваша милость, – разуверила старую даму тетя Джеральдина. – Это Серена, ее сестра-близнец, стала жертвой несчастного случая. Перед вами младшая из них, Маргарет.
– Ничего подобного. Я очень хорошо помню Маргарет, и это вовсе не Маргарет.
Весь мир поплыл и закружился в глазах у Серены. Боже милостивый, только бы не упасть в обморок! Это было бы безумием! Разве можно допустить, чтобы эта тощая сгорбленная старуха со слезящимися глазами, единственная из всех, разоблачила ее обман?
Мисс Паркер зашептала на ухо герцогине достаточно громко, чтобы Серена услышала:
– Вечер был очень долгим, ваша милость. Может, нам пора вернуться домой?
Домом, где проживала вдовствующая герцогиня, было огромное здание неподалеку от королевского Кенсингтонского дворца – именно там Серена и Джонатан последний раз занимались любовью. Когда герцогиня наткнулась на них, то завопила с такой силой, что могла бы созвать целую толпу. Серена отскочила от Джонатана, а он вжался в стену и принялся с лихорадочной скоростью застегивать пуговицы на брюках. Всем и каждому стало бы с первого взгляда ясно, чем они занимались. Волосы у Серены растрепались по плечам, платье в беспорядке, все измятое, шляпа сползла набок. Серена запомнила изумленные взгляды людей, а в самом центре стояла вдовствующая герцогиня Клэйворт, сотрясаемая неистовым гневом с головы до ног.
Лицо у Серены так горело, что наверняка стало ярко-красным. Она еле уловила окончание монолога старухи.
– …не поедем домой. Я хочу увидеть спектакль до конца, несмотря на то что в этот вечер на нем присутствуют отвратительные, вульгарные личности.
Наконец прозвучал звонок, возвестив об окончании антракта, и все начали расходиться по своим местам. Когда мисс Паркер уводила с собой герцогиню, та обернулась и бросила через плечо:
– Вам нет места в высшем обществе! Я добьюсь того, что перед вами захлопнутся двери всех гостиных в Лондоне!
– Она совсем утратила рассудок, – проговорила тетя Джеральдина, провожая Серену к ее месту. – Просто удивительно, что ее родственники все еще позволяют ей показываться в городе.
Серена сидела спокойно, держа на коленях руки, сжатые в кулаки, и наблюдая, как зрители возвращаются на свои места. Немного погодя к ней подошел Уилл.
– Ну что, Мэг, вы немного успокоились? Принести вам что-нибудь? Например, стаканчик кларета? – предложил он.
Она ему улыбнулась. Лицо у него оставалось все таким же безмятежно-спокойным.
– О нет, Уилл. Благодарю вас.
Он наклонился, взял ее руку в свою и пожал.
– Простите меня, – произнес он негромко, – но меня ждут в офисе.
– В такой поздний час? Ох, Уилл.
– Мне очень жаль. Но там снова произошло нечто непредвиденное, и здесь меня заменит Роджерс.
Он кивнул на дверь, у порога которой стоял один из его управляющих.
– Ладно, – пробормотала она. – А мы увидимся завтра на послеобеденной прогулке верхом?