Признания невесты
Шрифт:
Он поцеловал ее в тот вечер, как только они вернулись к оранжерее за домом. Поцелуй был нежным, романтическим, не похожим на тот, каким она себе его представляла. Намного, да, намного лучшим. Они сидели на ступеньках перед входом в оранжерею, целовались и перешептывались, обнимая друг друга, сидели до тех пор, пока первые проблески утренней зари не обозначились на небе, и тогда он помог ей войти в дом, пока никто их не заметил. Она легла в постель и долго еще представляла, как оно будет, когда он разденет ее и будет трогать… и о большем.
Когда они встретились в третий
Себастьян купил ей мороженое, и они гуляли по аллеям парка, без умолку беседуя на самые разные темы. Он был так же внимателен и нежен с ней, как и во время их первого вечернего свидания.
Их связь была не такой, как Феба рисовала в своем воображении. Она представляла себе все это как пылкую и бесконечную страсть. Однако все было намного лучше. Полное страсти чувство, однако не такое, как она ожидала. Более бережное, более глубокое, более сдержанное.
Каждый раз, когда она видела его, любовь с первого взгляда все более превращалась в чувство, порожденное пониманием, уважением и восхищением к нему как к личности.
Феба просто ненавидела неизбежную пока что необходимость расставаться с Себастьяном на какое-то время. После семи свиданий она не сомневалась, что хочет быть с ним вместе навсегда.
Звук шагов вернул ее к реальности, она вскочила на ноги.
– Себастьян!
Она бросилась в его распростертые объятия, но тотчас отпрянула, прижав ладонь ко рту. Кровь тонкой струйкой текла у него из носа, вокруг глаз после удара сильно распухло.
– О нет! Что с вами случилось?
– Я участвовал в потасовке.
– Что?! – Вся дрожа, она помогла ему присесть на ступеньки перед входом в оранжерею. – Что произошло?
– Я был в игорном клубе, вернее сказать – в притоне.
Это сообщение не вызвало у Фебы удивления, он говорил ей, что играет в карты.
– Но что случилось?
– Они пытались обмануть меня. – Подавшись вперед, Харпер оперся локтями на колени и прижал пальцы к вискам. – Эти ублюдки мошенничали. – Он перевел дыхание. – Я не собирался пить в этот вечер, потому что должен был повидаться с вами и хотел оставаться трезвым. Я следил за ними. Они манипулировали с записями, чтобы выигрыш достался их треклятому притону, я в этом уверен.
– Вы предъявили им обвинение?
– Нет, просто хотел уйти и больше туда не возвращаться. Я схватил свои деньги и встал, но они заявили, что не позволят мне уйти до конца игры. А потом… – Тут Себастьян нахмурился. – Они заявили, что не дадут мне уйти, пока не расплачусь по счету.
– И вы заплатили?
– Нет. – Он снова сдвинул брови. – Не помню, чтобы что-то им задолжал. Я считал, что выплатил свой долг. Но был страшно зол и не хотел ничего, кроме как немедленно уйти оттуда и явиться к вам. Однако едва сделал шаг к выходу, один из них схватил меня за руку…
– И…
– И начался настоящий ад. – Он негромко застонал и зарылся лицом в ладони.
Феба положила руку ему на плечо и слегка сжала.
– Я могу что-то сделать?
– Можем ли мы… просто посидеть немного здесь?
– Да. Но не станет ли вам плохо?
– Пока я с вами, все у меня будет в полном порядке. – Себастьян поднял взгляд на нее, и выражение лица у него смягчилось. – Вы устали, любимая.
Фебу охватила дрожь. Он назвал ее любимой… Даже не пытаясь сдержать улыбку, она сказала:
– Тетя Джеральдина поднимает меня с постели в полдень и… – Сердце у Фебы начинало учащенно биться, когда она расставалась с Себастьяном, и она не могла спать по утрам допоздна. Она пожала плечами. – Мне просто очень не хватает вас, когда вы не со мной.
– Мне тоже не хватает вас. – Он покачал головой и вложил руку в ее ладони. – Пожалуйста, посидите со мной немного, Феба. Но я уйду скоро, а вы пообещайте мне, что постараетесь немного поспать. – Он коснулся пальцем нежной кожи у нее под глазом. – Мне так больно видеть эти темные тени.
– Обещаю, – произнесла она серьезным тоном. Потом наклонилась, и они поцеловались.
Глава 8
Несколькими вечерами позже Серена стояла перед зеркалом, согнув колени и опираясь руками на спинку стула. Фланнери стояла у нее за спиной, затягивая шнурки на длинном корсете. Серена задержала дыхание и сосредоточила внимание на вечернем платье, перекинутом через дверцу распахнутого гардероба.
Еще до того как они уехали с Антигуа, мать продала почти всю мебель, чтобы на вырученные деньги заранее заказать в Париже платья для выездов в свет во время сезона, необходимые Фебе и Серене. Самые лучшие, самые изысканные. Мать была дочерью графа и, хотя вышла замуж за человека из менее знатного сословия и в результате финансовых неудач мужа и после его смерти оказалась в настолько бедственном положении, что средств едва хватало на пропитание семьи, не могла отказаться от приобретения нарядов для дочерей в Париже. Этого не допускала ее гордость.
Платье оказалось самой дорогой вещью из всех, которые принадлежали Серене, и она была благодарна судьбе за это. Ей приказали беречь это платье так же усердно, как собственную жизнь. Мать пообещала, что, приехав в Англию, выпорет Серену, если на платье обнаружится хоть одно пятнышко.
Серена не могла ее осуждать. Мать пожертвовала столь многим за это лето, и если все пройдет как было запланировано, сбудутся все надежды ее дочерей.
– Еще немножко туже, мисс, и мы сможем надеть на вас это красивое платье, – подбодрила Серену горничная.
Она еще разок потянула, потом дернула за шнурок, и корсет теперь плотно облегал Серену от груди до талии. Слава Богу. Видимо, она все-таки съела слишком много этих тающих во рту французских рулетиков.
Когда горничная завязала самый нижний узелок, дверь распахнулась и в комнату зашла Феба в своем лучшем вечернем платье из шелка цвета спелого персика и с легкой накидкой из шелкового крепа на плечах. Платье не такое дорогое, как у Серены, но гораздо дороже всех остальных платьев у них обеих.