Признания невесты
Шрифт:
– Я на десять лет старше его, Мэг, и многие мужчины моего возраста до сих пор не образумились. В светском обществе есть мужчины и женщины, которые промотали собственное состояние и разрушили наследие тех, кто им предшествовал и кто трудился в поте лица, чтобы обустроить свои владения и приумножить благосостояние.
Он замолчал; уголки губ опустились, а выражение лица стало как у тети Джеральдины.
– Харпер повел себя еще хуже. Изначально у него было не много средств, но даже это немногое,
Серена нахмурилась еще сильнее.
– Что же такое еще могло иметь место?
– У парня поистине дьявольский норов. Он недолго пробыл в Лондоне, но успел побывать во многих переделках, и Манфред говорит, что потерял счет всем этим скандалам.
Несколько минут после этих слов Уилла они шли в молчании, пока не свернули на дорожку, которая привела их на берег Серпентайна, вода его сверкала аметистами и бирюзой в лучах послеполуденного солнца. Едва они там появились, на них напустилась с разгневанным кряканьем мамаша-утка, которая поспешила увести своих утят в безопасное место к небольшому прудику в густых кустах.
– Вы должны строго запретить вашей сестре встречаться с ним. Заприте ее в доме, если она воспротивится.
Серена резким движением повернула голову к Уиллу.
– Я на самом деле боюсь того, что он может с ней сделать. – В голосе Уилла прозвучала резкость, обычно ему не свойственная. – Он вполне может опорочить ее репутацию в том же духе, как это было некогда сделано по отношению к Серене.
– Вы приравниваете мистера Харпера к графу Стрэтфорду? – спросила Серена.
– Я… – Морщины у него на лбу сделались глубже, и он покачал головой. – Нет. Стрэтфорд мой друг, хотя… – Он бросил на нее взгляд и продолжил: – Я верю, что Стрэтфорд питал очень глубокое чувство к вашей сестре.
Дрожь пробежала по всему телу Серены, она с шумом выдохнула.
– Он отрекся от нее, – хрипло выговорила она. Ей словно удавкой перехватило горло. – Нанес ей удар. Отрекся от нее публично.
Уилл помолчал, потом произнес мягко:
– Он был вынужден считаться с важными для него обстоятельствами…
Серена частенько была не готова соглашаться с утверждениями Уилла. Прежняя Серена легко решилась бы возражать ему в тех случаях, когда его истолкование некоторых вещей было для нее неприемлемо. Но Мэг никогда с ним не спорила, а значит, и она не должна. Однако самой натуре Серены противоречила необходимость помалкивать, и каждый раз, когда приходилось придерживать язык, ей чудилось, будто в душе у нее угасает крохотный огонек.
Но на этот раз она не смогла сдержаться.
– Обстоятельства! – выпалила она с ярым негодованием. – Как может значимость любого обстоятельства способствовать разрушению жизни женщины?
Уилл поморщился. Свободной рукой он крепко сжал руку Серены повыше запястья.
– Я понимаю, как сильно ваше желание защитить от нареканий имя вашей сестры. И понимаю, что вам всегда будет трудно простить его за то, что он сделал. Однако он был очень молодым тогда и давление семьи – особенно отца – оказало на него очень сильное воздействие. Он очень хотел Серену, но граф угрожал, что исключит его из числа тех, о чьем существовании обязан заботиться. У него не было выбора. А потом, когда он услышал о ее смерти…
Он умолк, не окончив фразу.
– Что? – спросила Серена сдавленным голосом. – Что сделал он, когда узнал о ее смерти?
Уилл, разумеется, и не подумает рассказать ей об эскападах Джонатана в Бате!
Он убрал свою руку.
– Он ринулся на путь саморазрушения, и было тяжко наблюдать это.
На несколько секунд она почувствовала, что не в силах пошевелить похолодевшими от волнения губами, потом все же проговорила:
– Итак, предполагается, что я должна простить его за то, что он бросил мою сестру, поскольку сам после этого обратился к распутству?
Уилл, опустив глаза, взял Серену под руку, прошел несколько шагов вместе с ней по дорожке и снова остановился. Мимо них прошла какая-то парочка, оживленно обсуждавшая вопрос о том, какие шляпки будут в моде этим летом.
– Мне помнится, в прошлом вы были более милосердной, – произнес Уилл с ноткой осуждения в голосе.
Он был прав – Мэг обладала душой мягкой, склонной прощать. В конце концов, могла бы она все-таки простить Джонатана после того, что он совершил?
Да.
Серена отвернулась от Уилла, не желая, чтобы он увидел выражение ее лица, и обратила взгляд на сияющие серебром воды Серпентайна.
– Прошу прощения. Вы, конечно, правы. Умение прощать – это свойство, которое, кажется, я отчасти утратила за последние шесть лет. – Она снова повернулась к нему лицом, постаравшись изобразить как можно более убедительную улыбку. – Я постараюсь, Уилл, правда постараюсь.
Он похлопал ее по руке и сказал:
– Хорошо, моя дорогая.
Уилл сделал шаг, видимо намереваясь продолжить прогулку, и, взяв за руку, потянул за собой мягко, но настойчиво, и Серена подчинилась спокойному ритму ходьбы, хотя в голове царил полный сумбур.
«Моя дорогая».
– Стрэтфорд питал очень глубокое чувство к вашей сестре.
Он хотел Серену.
«Моя дорогая».
Она оказалась ложной возлюбленной для Уилла Лэнгли. Господи! Она перевела взгляд на серьезное лицо Уилла. Желание сказать правду, рассказать все как есть неодолимо овладело ею.