Признания невесты
Шрифт:
– Такими как Уилл, – пробормотала Серена.
Улыбка Джейн стала более широкой.
– Совершенно верно. С такими как капитан Лэнгли и мистер Кинсайд.
Серена тряхнула головой.
– А как вы познакомились с мистером Кинсайдом? Кажется, отношения у вас с ним достаточно близкие. Он что, тоже ваш кузен?
Джейн рассмеялась веселым и звонким смехом, который напоминал звуки падающих на серебряное блюдо бриллиантов.
– О нет, никоим образом. – Она наклонилась еще ближе к Серене. – Кинсайд и я были друзьями, пока был жив
Прежде чем Серена поняла смысл сказанного, Кинсайд повернулся к ним, протянул Джейн листок с нотами и спросил:
– Сделаете ли вы нам вот этот подарок, миледи?
– О, а что это?
– Соната Гайдна.
С негромким смешком Джейн встала, взяла листки с нотами у Кинсайда, села на табурет у инструмента и заиграла, уже в первых тактах показав, насколько преуменьшала свои музыкальные возможности, когда говорила, что может исполнять на фортепиано несколько песенок, не более того.
Серена уже слышала это сочинение раньше – во время того самого концерта, на котором впервые встретила Джонатана. Он сидел впереди и во время исполнения то и дело оглядывался на нее, а Серена, краснея от смущения, гадала, кто он и как его имя, от души надеясь при этом, что их кто-нибудь представит друг другу.
Когда выступление закончилось, был объявлен перерыв, и они с тетей и сестрой стояли и разговаривали с некой пожилой леди, он подошел к ним и поздоровался с их собеседницей – Серена забыла ее имя, – и та познакомила их. Серена вспомнила душевный трепет, вызванный его улыбкой, и то, какую дрожь она ощутила всем телом, когда ее имя прозвучало из его уст.
Серена почувствовала на себе чей-то взгляд, приподняла веки и заметила, что на нее смотрит Уилл. Он кивнул в знак безмолвного приветствия и присел на диванчик рядом с ней. В руке он держал чашку с чаем. Голосом чуть громче шепота он обратился к ней:
– Ничего не поделаешь, Мэг, извините, но не могу не спросить, где это блуждают ваши мысли, когда взгляд устремлен куда-то вдаль, а щеки так и горят румянцем.
Уилл протянул руку и поднес вытянутый большой палец к ее щеке, не прикасаясь к коже, но настолько близко, что Серена ощутила идущее от него тепло.
На какой-то момент, показавшийся Серене очень долгим, она замерла, не зная, как ей следует себя вести и что сказать. Взгляд Джонатана показался ей колючим, а Джейн тем временем перестала играть на пианино и, рассмеявшись, сказала, что ей следовало бы беседовать со своими гостями, а не музицировать в одиночку. Кинсайд помог ей встать с табурета как бы в знак молчаливого согласия.
– О чем вы задумались, Мэг?
Повернувшись к Уиллу лицом, Серена ответила не сразу:
– Я думала о… птице.
– О птице? – Уилл нахмурил брови. – За обедом? О жарком из утки? Или гуся?
Ох, это было ужасно.
– Из гуся.
Это она не что иное, как глупая гусыня.
– Ах, из гуся… Жаркое было удивительно вкусным, не правда ли?
– Великолепным. Я никогда еще не пробовала такую… так хорошо приготовленную гусятину.
– Вы могли бы попросить леди Монтгомери, чтобы ее кухарка поделилась рецептом приготовления с нашей кухаркой.
«С нашей кухаркой?» Кусочки непереваренной гусятины перевернулись у Серены в желудке. Она однажды видела кухарку Уилла – толстую, очень гордую своим кулинарным искусством особу. Скоро, как она полагала, эта дама станет кухаркой и у нее, Серены, и она, хозяйка дома, будет выплачивать ей положенное жалованье.
В другом конце комнаты мистер Кинсайд и Джейн вели оживленные дебаты о виконтессе, сбежавшей от мужа на континент с мужчиной, который был шафером жениха на их свадьбе. Джейн утверждала, что у женщины были на то серьезные причини, так как муж вел себя жестоко по отношению к ней, а Кинсайд твердил, что не существует достаточно серьезных причин для того, чтобы женщина предала своего законного супруга. Джонатан присоединился к пререканиям, а Феба слушала спор по поводу скандальной истории с живейшим интересом. Уилл наклонился к Серене и проговорил, понизив голос:
– Вы прекрасно выглядите сегодня, Мэг.
– Благодарю за комплимент, – ответила она, привычно опустив глаза вниз, на свои руки.
После долгой паузы Уилл прошептал:
– Я так хочу, чтобы мы остались наедине.
Серена вздернула голову и встретилась взглядом с Джонатаном, который сидел напротив. Он не участвовал в общем разговоре и наблюдал за Сереной и Уиллом.
Каждая клеточка в теле Серены замерла в оцепенении. Вот оно. Джонатан сейчас сообщит всем, кто она такая на самом деле. Уилл ее бросит, и жизнь ее рухнет. Снова.
Она смотрела на Джонатана, не двигаясь, не дыша, оцепенев от ужаса.
Но тут огонь в его глазах не то чтобы совсем угас, а как бы превратился в еле заметное тление, и он попытался улыбнуться, хотя в этой улыбке была грусть, которую вряд ли заметил бы хоть один человек из присутствующих, кроме самой Серены.
Он распрямил плечи и обратился к Уиллу:
– Кажется, ты ждешь не дождешься дня своей свадьбы, дружище, – произнес он, стараясь говорить тоном бодрым и легким, но и в словах его все-таки отразилось то пламя, которое только что горело в его взгляде.
Уилл приподнял свободную руку Серены и поцеловал.
– Что верно, то верно, – ответил он.
Боже милостивый! Серена бросила на Джонатана умоляющий взгляд. Перестань. Прошу тебя.
Однако он не перестал.
– Все планы для священнодействия в порядке?
– Почти все, – с гордостью ответил Уилл на этот вопрос.
Как все это сбивает с толку. Ей стало жарко и неспокойно, как будто она только что проглотила целый галлон чаю, но, заглянув в свою чашку, Серена обнаружила, что вряд ли сделала хоть один глоток.