Призрачная любовь
Шрифт:
Улыбка растягивает мои губы, и как раз в тот момент, когда я собираюсь снова раствориться в нем, раздается стук в мою дверь. Мои брови хмурятся, и я выдерживаю пристальный взгляд Айзека.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спрашивает он.
Я качаю головой.
— Нет. Наверное, это просто Бекс пришла проведать меня после всего, что произошло прошлой ночью.
Он кивает и обходит меня, после чего направляется к двери, и не удосужившись даже заглянуть в глазок, берется за ручку и открывает ее.
— О, здорово. Ты здесь, — голос Остина разносится по моей маленькой квартире.
Беспокойство
Айзек отходит в сторону, когда Остин входит в мой дом, и его пристальный взгляд встречается с моим.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, едва выдерживая его взгляд, а Айзек закрывает за ним дверь и задерживается в моей гостиной.
— Я пришел поговорить, — бормочет он, выглядя так же неловко, как и я.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, уже чувствуя, что начинаю ломаться. Я не знаю, смогу ли я сделать это прямо сейчас. Гадкие слова, которые он сказал, все еще слишком свежи в моей памяти. Каждая частичка меня болит каждый раз, когда я думаю о том, как ухудшились наши отношения за последние несколько недель. Я не знаю, смогу ли я еще что-нибудь вынести.
Остин медленно подходит ко мне, и я качаю головой.
— Мне нечего тебе сказать.
— Я знаю, — говорит он, кивая головой. — После того, как я с тобой обошелся, я не ожидал, что ты что-нибудь скажешь, но мне многое нужно тебе сказать.
Я выдерживаю его взгляд, ожидая, что он продолжит, а он неловко переводит взгляд на Айзека и выгибает бровь.
— Не возражаешь? — спрашивает он, очень недвусмысленно предлагая ему уйти.
Айзек просто ухмыляется и плюхается на мой диван, раскинув руки, как будто ему так же удобно, как и всегда.
— Вовсе нет, — говорит он, кивая в мою сторону. — Продолжай.
Остин бросает свирепый взгляд на своего лучшего друга.
— Серьезно? Тебе обязательно так себя вести?
— Кто-то должен убедиться, что ты держишь свое дерьмо при себе, — бросает ему в ответ Айзек.
Остин закатывает глаза и тяжело вздыхает, зная Айзека достаточно хорошо, чтобы понимать, что спорить с ним бессмысленно. Если он говорит, что остается, значит, он остается. Конец истории.
Я держу руки скрещенными на груди, в ужасе от того, чем все это закончится, и когда Остин подходит прямо ко мне и заключает в крепкие объятия, это последнее, чего я ожидаю. Я замираю на мгновение, мне нужна секунда, чтобы осознать происходящее, прежде чем я отталкиваю его от себя, только он держит слишком крепко и явно не планирует отпускать в ближайшее время.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, верно? — он бормочет, и эти слова словно нож пронзают мою грудь.
— Ты не должен так относиться к тем, кого любишь, Остин.
— Я знаю. Прости меня, — говорит он. — Я действительно облажался.
— Да что ты? — я ворчу, наотрез отказываясь обнимать его в ответ.
Вздохнув,
— Ты моя младшая сестра, и все, чего я когда-либо хотел, это присматривать за тобой и убедиться, что у тебя будет все самое лучшее. Лучшая школа, лучшие друзья, лучшие возможности, но когда дело дошло до Айзека… Я был эгоистом. Я не думал о том, чего ты хочешь, и я не мог видеть ничего, кроме собственной боли. Я облажался, Аспен. Я наговорил тебе вещей, которые никогда не смогу забрать обратно, и то, как я вел себя… Я должен был быть рядом с тобой и дать тебе шанс объяснить, что происходит. Вместо этого я был ослеплен яростью.
Я сжимаю челюсти, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, когда поднимаю подбородок и решаю ответить ему прямо.
— Ты знаешь, почему я была в “Vixen” прошлой ночью?
На его лице появляется жесткость, но он молчит, ожидая, что я продолжу.
— Потому что ты солгал и сказал мне, что Айзек не боролся за меня. Я была там, пытаясь что-то доказать самой себе, и не пойми меня неправильно, я не пытаюсь сказать, что ты виноват в том, что произошло в той темной комнате. Я сама приняла решение пойти туда и вести себя так, как вела. Я вошла в ту комнату и поставила себя в уязвимое положение, и это всегда будет на моей совести, но именно ты вложил это в мою голову. Ты посеял семена, которые заставили меня поверить, что меня ему недостаточно, и из-за этого мне нужно было увидеть, что он сделает.
— Ты, блядь, даже не представляешь, как меня тошнит от того, что я тебе наговорил, — говорит мне Остин.
— Ты практически назвал меня шлюхой, — напоминаю я ему на случай, если он мог забыть. — Ты вел себя так, как будто я легла перед ним голышом и махала своей задницей у него перед носом, пока он не сломался, а это даже близко не похоже на то, что произошло. Это было…
— Воу, — говорит он, прерывая меня. — Избавь меня от подробностей. Достаточно тяжело знать, что это произошло, не говоря уже о том, чтобы представить это в своей голове.
Я морщусь.
— Извини, — говорю я. — Но просто знай, что никто из нас намеренно не хотел причинить тебе боль. Это просто… случилось.
Остин поднимает руку: разговор слишком близко подошел к теме секса, чтобы он мог продолжать его.
— Просто… остановись, — умоляет он. — Я не могу слышать о том, что между вами произошло. Может быть, однажды я смогу смириться с этой мыслью, но не сейчас.
— Принято к сведению, — киваю я.
Остин на мгновение задерживает на мне взгляд, и между нами возникает напряжение.
— Послушай, насчет того, что я сказал у себя дома, — начинает он, и в его тоне слышится смирение. — Ты, конечно, знаешь, что я совсем так не думаю. Я знаю, что чрезмерно опекаю тебя и теряю самообладание всякий раз, когда слышу, что ты с кем-то встречаешься, но ты, конечно, знаешь, что на самом деле я так не думаю. Просто есть что-то такое при мысли о тебе и Айзеке вместе, от чего у меня по коже бегут мурашки, и после того, как ты была безумно влюблена в него всю свою жизнь, это был просто самый простой способ нанести ответный удар.