Призрачная любовь
Шрифт:
Срань господня. Кажется, я только что кончила.
Аспен: Ладно, бог секса. Как скажешь.
Мой телефон начинает звонить, мои глаза расширяются от ужаса, и я отбрасываю его на пол, как будто он может физически обжечь меня. Я таращусь на имя Айзека, выделенное жирными буквами на моем экране. Какого черта он думает, что делает, звоня мне вот так?
Мое сердце бешено колотится, а руки начинают дрожать от ужаса перед тем, что может означать этот разговор.
Телефон продолжает звонить, и, прежде чем я даю себе шанс все хорошенько обдумать, я поспешно беру его и нажимаю “принять”, сразу же переводя звонок на громкую связь.
— Айзек, — предупреждаю я. — Мы оба знаем, что тебе не следует мне звонить.
— Ты действительно считаешь меня богом секса?
— Нет, — смеюсь я, чувствуя, как в животе разгорается пожар от одного только слова "секс", сорвавшегося с его губ. — Я думаю, ты пьян и, следовательно, считаешь себя богом секса. Или мне нужно напомнить тебе о том, что ты сказал мне на кухне на днях?
Айзек смеется.
— По твоим же словам, у нас не было никакого разговора на днях. Мы никогда ничем не занимались, и я чертовски уверен, что не слышал, как ты стонала мое имя, когда кончала на свои пальцы.
Мои щеки вспыхивают, и я прочищаю горло, не веря, что мой голос не прозвучит скрипуче и очевидно.
— У твоего звонка есть причина, или ты просто получаешь удовольствие, заставляя меня мучиться?
В трубке раздается тихий смешок, прежде чем я слышу знакомые звуки того, как он откидывается на спинку дивана и устраивается поудобнее.
— Ты так и не сказала мне, что ты делаешь.
— Я ответила, — возражаю я. — Я сказала, что организовывала дикую оргию.
— Прекрати нести чушь. Что ты на самом деле делаешь?
Я тяжело вздохнула, сжимая губы в тонкую линию.
— Ты действительно хочешь знать?
— А разве я стал бы спрашивать, если нет?
— Кто знает? Похоже, ты говоришь много того, чего на самом деле не имеешь в виду.
— Просто ответь на гребаный вопрос.
Мои плечи опускаются, и, несмотря на здравый смысл, я выкладываю ему суровую правду.
— Мне надоело размышлять о том, сломана ли я, и поэтому я отвлекала себя просмотром Анатомии страсти.
Наступает короткая пауза, прежде чем его голос возвращается, только теперь он гораздо мягче.
— С какого перепуга ты сломана?
— Потому что… — я замолкаю, на меня наваливается тяжесть. — Ты видел те браслеты. До прошлой недели я была двадцатидвухлетней девственницей, и это не из-за отсутствия попыток. Я просто не… Я не знаю. Думаю, я недостаточно храбрая.
— О чем, черт
Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, и меня захлестывает унижение, но в то же время я чувствую, что это самый честный разговор, который у меня когда-либо был. Несмотря на то, что Айзек пьян, я знаю, что он меня не осудит.
— У меня было множество возможностей исправить эту конкретную… девственную проблему, и каждый раз я трусила. А потом наступает вечер пятницы, и я захожу в абсолютно темную комнату и, не задумываясь, позволяю какому-то совершенно незнакомому мужчине делать со мной все, что он, блядь, захочет.
— И? — он подсказывает.
— Что “и”? — спрашиваю я. — И это было невероятно. Один сексуальный опыт, и я уничтожена для любого другого мужчины. Ничто и никогда не сравнится с тем, что он сделал со мной. Никакое количество игрушек, пальцев или воображения никогда и близко не сравниться с этим, и теперь я расстроена, потому что есть зуд, который может утолить только один человек, и я даже не знаю, кто он.
Айзек хмыкает, но я слышу в его тоне усмешку.
— Настолько хорошо, да?
— Угу, — бормочу я.
— И что ты собираешься с этим делать?
Я пожимаю плечами, хотя и знаю, что он меня не видит.
— Я не знаю. Лучший план, который у меня есть — это перебрать парней в кампусе, и посмотреть кто сможет хотя бы приблизится к нему, а потом, я полагаю, мне придется довольствоваться этим парнем, всегда зная, что он будет вторым сортом.
— Что ты собираешься сделать? — в ужасе выпаливает он.
— Ты меня слышал, — говорю я. — Завтра я встречаюсь с одним парнем из “Tinder”. Думаю, я официально вступаю в эру шлюхи. Остин будет так гордиться мной.
— Ты издеваешься надо мной, да?
— А тебе-то что? Я встречалась со многими парнями раньше, и тебе никогда не было до них дела.
— Да, но ты никогда не заявляла, что собираешься трахнуть их всех, — бормочет он, и в его глубокий тон пронизывает гнев.
— И что? — бросаю я в ответ. — До сих пор ты, вероятно, предполагал, что я все равно это делаю.
— Но до сих пор я не знал, как ты звучишь, когда кончаешь.
Твою мать.
Мое сердце выпрыгивает из груди, разгоняясь до миллиона миль в час.
— Черт, Айзек, — стону я, закрывая глаза и упираясь локтями в колени. — Ты не можешь говорить мне такие вещи. Тебе придется заблокировать мой номер, прежде чем ты в следующий раз пойдешь пить.
Следует напряженная тишина, достаточно долгая, чтобы я успела подумать, не заснул ли он. Наконец, я слышу его низкий голос.
— Ты действительно собираешься трахнуться с этим парнем?
— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Мы собираемся поужинать, но если это покажется правильным, тогда, может быть. Но, честно говоря, какой в этом смысл? Он никогда не сравниться…