Призрачная любовь
Шрифт:
Когда я убираю ногу, меня словно окатывает волной холодной воды, и чары рассеиваются, затем, когда я нахожу свою сумочку и направляюсь к двери, а Айзек встает.
— Мы договорились, что ты ни с кем не будешь, пока мы будем этим заниматься, — говорит он хриплым от беспокойства голосом.
Я тянусь к двери, медленно открывая ее, и в этот момент не знаю, ухожу я, оставляя его здесь, или пытаюсь его выгнать.
— Что ж, к счастью для тебя, ты сорвался с крючка, — говорю я ему, когда он подходит ко мне, и боль пронзает мою грудь. — Я объявляю, что все кончено. Я против того, чтобы быть для тебя боксерской грушей. У меня настоящие
Он качает головой.
— А если я не готов уйти?
Я пожимаю плечами.
— Это не моя проблема, — говорю я ему. — Я не могу продолжать спать с тобой, зная, что для тебя это всего лишь секс, когда для меня это гораздо больше. Мы установили основные правила того, как это должно было работать, и эти правила для меня больше не работают. Так что, если ты не готов сказать то, что, как мы оба знаем, ты отказываешься признавать, тогда я ухожу. Я не заинтересована позволять тебе причинять мне боль снова и снова. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, кто будет любить меня так, как мне нужно. Ты сказал, что не можешь дать мне это, так что, с твоего позволения, это именно то, что я собираюсь найти.
Я собираюсь обойти его, но он ловит меня за локоть и притягивает к себе, положив руки мне на талию.
— Не надо, Аспен. Не встречайся с этим парнем.
— Почему?
— Потому что я с тобой еще не закончил и не готов смотреть, как ты падаешь в объятия какого-то другого мужчины.
— Тогда поцелуй меня.
Его брови хмурятся, и он отстраняется всего на дюйм, крепче сжимая мою талию.
— Что?
— Нарушь все правила и поцелуй меня, — умоляю я его. — Докажи мне, что есть причина, по которой я должна терпеть это, когда ты не хочешь дать мне то, чего я хочу.
Он качает головой, и в его глазах мелькает страх.
— Ты сказала мне, что справишься. Ты сказала, что этого не случится. Это не я все испортил. Это все из-за тебя.
— Возможно, это правда, — говорю я, отводя взгляд, слишком хорошо помня, что я сказала. — Но ты тот, кто нарушил правила, когда прижал меня к двери в “Вишне”. Разве ты не помнишь, что ты мне сказал? Как ты рычал мне на ухо с отчаянием? Стиснул зубы и сказал: “Видишь, что ты со мной делаешь?” Как ты сказал мне, что моя сладкая маленькая киска может поставить тебя на колени. Это дерьмо что-то значит, и ты это знаешь.
— Аспен, я…
Я усмехаюсь, видя неприятие в его глазах, и вырываюсь из его объятий, прежде чем устремить на него тяжелый, сокрушенный взгляд.
— Возможно, я была недостаточно сильна, чтобы не испытывать эмоциональной привязанности, но ты не можешь быть единственным из нас, кто может выбирать, каким правилам следовать, а какие нарушать.
Он просто смотрит на меня, видя, что спорить бесполезно, и опасаясь, что это последний раз, когда я его вижу, я снова оказываюсь в его объятиях и приподнимаюсь на цыпочки. Я прижимаюсь своими губами к его губам, как всегда хотела, и когда
— Если я тебе не нужна, тогда отпусти меня, — говорю я ему, прежде чем высвободиться из его крепкой хватки. — Запри дверь, когда выйдешь. Мне нужно кое-где быть.
И с этими словами я выхожу из своей квартиры, оставляя позади Айзека Бэнкса и всякую надежду на будущее между нами.
26
АСПЕН
Зайдя в бар “У Джо”, я замечаю Бекс, сидящую в маленькой кабинке, и в тот момент, когда ее взгляд поднимается на меня, она слегка улыбается. Но как только она видит выражение моего лица, ее улыбка исчезает. Я направляюсь к ней и опускаюсь в кабинку.
— Мне нужно выпить.
— О черт, что случилось? — спрашивает она, когда я устраиваюсь поудобнее и забираю стакан прямо у нее из рук.
Я подношу его к губам и выпиваю весь, прежде чем, наконец, поставить его на стол. Когда я поднимаю глаза, то обнаруживаю, что ее обеспокоенный взгляд прикован ко мне.
— Айзек — вот что случилось, — говорю я ей, и она указывает бармену, чтобы тот принес нам еще по две порции того, что она только что пила. — Он такой мудак. Я имею в виду, наглость этого человека сводит меня с ума. Он заслуживает гребаной награды за то, что он самый чокнутым человек на планете.
Она морщится.
— Что он сделал на этот раз?
— Я сказала ему, что все кончено, что визитов в “Vixen” больше не будет, если он не сможет нарушить свои собственные чертовы правила и признать, что что-то чувствует ко мне, а если он не сможет этого сделать, тогда я ухожу, потому что заслуживаю лучшего…
— Чертовски верно, заслуживаешь, — вмешивается она.
— Но потом у этого долбаного придурка хватило наглости сказать мне, чтобы я не ходила на свидание с Харрисоном сегодня вечером, потому что он со мной, видите ли, еще не закончил. Что это за бред? Он только вчера сказал мне по телефону, что никогда не сможет меня полюбить.
— Подожди. Что? Ты должна была пойти на свидание с Харрисоном сегодня вечером? — спрашивает она. — Но как будто… Ты ведь шутишь, на самом деле он этого не сказал. Ты перефразировала, да? Потому что если бы он это сделал, то это было бы жестоко.
— О, он определенно это сказал. Я спросила его прямо. Ты когда-нибудь полюбишь меня, и он прямо сказал "нет". Но я должна отдать ему должное. По крайней мере, он был честен и не смеялся надо мной за то, что я была такой чертовски слепой.
— Да ладно тебе, ты же знаешь, что он никогда не стал бы смеяться над тобой из-за этого, — говорит она мне. — Несмотря на все твои странности, он всегда заботился о тебе.
— Ага, — усмехаюсь я. — Как о младшей сестре Остина.
Она морщится. Она знает, что это правда, но, к счастью, переключается на другую тему.
— Итак, о чем вы говорили с Харрисоном? Ты должна быть с ним сегодня вечером?
— Нет, но, если уж на то пошло, я переписывалась с ним вчера, и мы собираемся встретиться позже на неделе, — объясняю я. — Но, когда Айзек ворвался в мою квартиру после того, как я отказалась от запланированного им траха, я, возможно, сказала ему, а возможно, и нет, что сегодня у меня свидание с Харрисоном и что я отшиваю его ради другого парня.