Призрачно все...

Мальцев Алексей Васильевич

Запыхавшись, решила сделать перекур. Ландшафтный дизайн — модное название, на которое неплохо «клюет» неопытная молодежь. На практике в трех случаях из пяти оказывается, что тебе предстоит копать, садить, полоть, рыхлить, черенковать… То есть, заниматься всем тем, что укладывается в должностную инструкцию обычного садовника.

К тому же прослеживается явная сезонность: с мая по сентябрь ты бываешь занят процентов на 200, а с сентября по май — как хочешь, так и живи. Хорошо, что Ольга заведует «Зимним садом» во Дворце культуры: у нее круглогодичная занятость. У ее коллег все иначе, кому как повезет.

Еще один «ком», который ей следует как можно быстрее «разбить» — ошарашивающая новость о сыне. Словно снег на голову. Они с Аркадием не подозревали, что Савелий тратит на наркотики столько, сколько их семейному бюджету не снилось даже в самом радужном сне. Вернее, у них с Аркадием были розовые очки… Они не хотели об этом думать. Их устраивал тот паритет, то положение вещей, которое было. Пусть деньги периодически исчезали из дома. Как выяснилось, суммы были просто микроскопические по сравнению с истинными цифрами. Откуда у выпускника школы такие деньжищи? Кто ответит? Кто поможет? Савелия подобные вопросы выводили из себя…

Но она — мать, и должна знать про своего сына все. Особенно когда тому шестнадцать, и впереди — выпускные экзамены. Какие бы шторма не сотрясали семейное суденышко Изместьевых, родительских обязанностей никто не отменял.

Да, ее сын — наркоман. Этот приговор, клеймо, меч дамоклов… она готова нести в одиночку. До конца. Не маленькая давно, умела расшифровывать в глазах подруг, знакомых, коллег сочувствие с оттенком жалости… И это унижало, расстраивало.

Откуда у ее сына такие деньги? Куда он делает уколы? Куда периодически исчезает на неделю? Вот они, ключевые вопросы повестки дня. Она тысячу раз разглядывала его локтевые ямки, его ступни и голени, — нигде не было даже намека на следы инъекций.

Непонятность, неопределенность — хуже всего на свете. Когда она спрашивала лечащего врача об этом, тот многозначительно поднимал вверх указательный палец, дескать, если есть в наличии и болезнь, и наркотик, то путь введения всегда найдется. Можно не сомневаться. Путь введения в данном случае мелочь, о которой и говорить-то смешно.

Может, она не знает чего-то такого, чего и не хватает для его спасения. Ее несчастному мальчику, ее Савелию. Его грубость и жесткость — все напускное, защитное. Он запутался, его надо вывести за руку из лабиринта на свет. Пусть это демагогия, но что-то надо делать.

Парень подсознательно ищет помощи. Он очень одинок. Кто ему поможет, если не она?

С Аркадием выяснять что-либо бесполезно. Он давно уже отстранился от семейных проблем. И, прежде всего — от сына. Словно это не его семя, не его кровинка. Слово у него есть другие дети, есть выбор…

У Ольги выбора точно нет. Чаще нее из родителей в школе, где учится Савелий, бывают разве что педагоги.

Раушания Гараевна, классный руководитель, полностью на ее стороне: звонит на сотовый всякий раз, как только Савелий пропускает уроки. Обе женщины понимают, что это означает лишь одно: очередной заплыв.

После этого звонка жизнь Ольги перетекает в иное измерение; все, что не касается Савелия, как бы перестает для нее существовать. Она напрочь забывает о еде, сне и работе. Как правило, это заканчивается в худшем случае — милицией, в лучшем — стационаром, в котором ее сын дольше недели находиться не может, — либо сбегает, либо его выписывают из-за невозможности дальнейшего содержания.

Боже, не дай свихнуться, наложить на себя руки. Ей всего тридцать восемь!

Следующий «ком» — банкирша Аленевская. Ольга знала ее, как одноклассницу мужа, не более. Что-то было, кажется, у них в юности. Но сколько воды утекло с тех пор! Выходит, первая любовь не стареет. Савелий просто так «мутить воду» не станет. Дыма без огня не бывает.

Какое-то предчувствие у Ольги было. Не слепая. Стоит ли сейчас затевать скандалы, бить тарелки? Сердце еще долго будет болеть, но ничего уже не изменить. Слишком долго все тянется.

Желтый снег за ярангой

Мозг Кристины начисто отказывался искать в окружавшем ее сумбуре подобие хоть какой-то логики. Возможно, кто-то понимал, что происходит, но только не она.

Вначале к Клюкве, абсолютно «безбашенной», надо признать, особе, пожаловал очкастый усач с отполированным наподобие елочной игрушки, черепом гигантских размеров. За размер головы девушка тотчас нарекла его Глобусом.

Приторным голосом ведущего телепередачи «Спокойной ночи, малыши» Глобус попросил ее, то бишь Кристину, покинуть на несколько минут «аудиторию». Последнее относилось к крохотной палате «три на четыре», в которой они, «случайно залетевшие с разбега», как любила выражаться Клюковка, смиренно ждали «экзекуции».

Ожидание, признаться, затянулось. Из-за наркотиков, найденных в одном из биксов со стерильным материалом. В результате этого, отнюдь не пионерского, надо признать, поступка, все плановые операции, в том числе и аборты, в медсанчасти отложили на сутки.

Пытка ожидания — покруче, чем на дыбе, особенно если на аборт ты идешь первый раз в жизни. К сожалению, иного способа прерывания беременности современная медицина пока не придумала.

О чем Глобус «точил лясы» с Клюквой, история умалчивает, но невзрачную болотную ягоду после «вправления мозгов» словно подменили. Она начала «вымачивать» такое… В считанные минуты передумала, видите ли, убивать «дитятко» в своем пропитанном насквозь грехом теле. Предыдущие грехи она, стало быть, замолит, а этот Господь ей не простит ни за какие молитвы.

— Одним больше, одним меньше, — робко попыталась Кристина, имея в виду астрономическую цифру «падений», поколебать невесть откуда взявшуюся убежденность соседки по палате. — Сама посуди, сколько у тебя еще будет этих… «заскоков».

Ответ начисто выбил Кристину из логической колеи:

— Пока есть еще возможность, надо ее использовать, сестра, покаяться. Сердцем чую, этот шанс — последний.

— Но беременность и роды сделают тебя абсолютно… профнепригодной, что ли… — не снижала Кристина свой натиск, — на что жить станешь? Насколько я знаю, бюллетени в вашей конторе не приветствуются. К тому же ты наверняка и водочку с пивком, и сигаретку с ментолом позволяла, будучи… с довеском. Не боишься, что на ребеночке скажется?