Призрачно все...
Шрифт:
Изместьева не покидало чувство, что, вот, еще немного, — и «пруха» кончится. Не надо будет ни прошлого, ни настоящего, — полный «депрессняк». Что тогда? Такое с ним уже случалось в жизни.
Однако, Клойтцер обладал такой выдержкой, что олимпийские чемпионы встали бы поодаль и начали нервно дергать себя за волосы… Вот и сейчас, словно издеваясь над пассажиром, водитель менторски отчеканил:
— Я должен лично убедиться, что после моего исчезновения у Миланы не возникнет повторного желания прервать беременность. Так сказать, в будущее — с чистой совестью.
— Где ж ты, сердешный, сейчас ее найдешь? — Изместьев нацепил себе на лицо самую издевательскую улыбку, на которую только был способен. — Она выписалась и растворилась, так сказать, в суете будней. Все: люлики-брюлики, адью!
Псевдо-Вениамин потушил окурок в пепельнице, перестроился из ряда в ряд и лишь затем качественно огорошил Изместьева:
— А почему, собственно, ее должен искать я? Сдается мне, что у тебя это получится во много раз быстрее. Тем более, что ты заинтересован в моем скорейшем отбытии…
При этом Пришелец снял темные очки и так взглянул на доктора, что тот умудрился рассмотреть в его глазах длиннющий лабиринт времени, по которому душа Клойтцера домчалась до бренного тела ни о чем не подозревающего Поплевко. Аркадию не оставалось ничего другого, как сжать кулаки, скрипнуть зубами и промолчать.
Тот самый зародыш
Отыскать проститутку в миллионном городе оказалось намного проще, нежели занозу в слоновьей ягодице. Особенно, если она решила завязать с древнейшей из профессий. Узнав в ординаторской гинекологического отделения, которое доктор не так давно собственноручно оставил без стерильного материала, он отправился на поиски «беглянки».
По пути рассуждая о том, хватит ли таланта Паши Ворзонина на всех проституток России, доктор пришел к выводу, что не последнюю роль в чудесном «перевоплощении» Миланы Шарковой наверняка сыграло ее «интереснейшее» положение. Не окажись девушка беременной, у светилы психотерапии было гораздо меньше бы рычагов для ее «вербовки» в ряды честных российских тружениц. А, значит, в масштабах страны подобную авантюру не провернуть. К сожалению, конечно же.
Разговор у Поплевко с экс-путаной оказался куда короче, чем Изместьев планировал. После десятиминутной «аудиенции» в квартире будущей матери Пришелец молчаливо уселся в кресло водителя, несколько секунд над чем-то размышлял, а потом крепко пожал доктору руку:
— Потрясен качеством работы. Видимо, психологию данной прослойки населения начала века мне еще предстоит изучать и изучать. Но это, разумеется, после благополучной эрмикции… Девушка, должен признать, кардинально отличается от той, с которой я общался пару недель назад в больнице… По своим суждениям, я имею в виду. Как будто ее подменили, — при этом он так лукаво подмигнул доктору, что тот почувствовал себя соучастником чего-то откровенно противозаконного. — Но меня мякиной не проведешь, так, кажется, у вас выражаются…
— У нас говорят «на мякине», — поправил Пришельца не меньше его потрясенный доктор.
— Ну да, на этой самой… Я провел идентификацию, эта та же самая особь. Должен со всей ответственностью заявить, что внутри ее находится интересующий нас зародыш!
При последних словах Пришельца колени Изместьева начали мелко подрагивать, а кишечник скрутило так, словно «интересующий» зародыш на мгновение каким-то неведомым науке способом переместился в него.
В его медицинском мозгу поочередно всплывало: «Анализ околоплодных вод на ДНК???», «УЗИ???», «Компьютерная томография???»… Но для проведения всех этих исследований кроме уймы времени нужна еще громоздкая аппаратура. При Поплевко не было даже намека на что-либо диагностическое.
— А сейчас, — хрустнув пальцами, Пришелец запустил движок, — самое время оговорить нюансы твоей эрмикции.
— Наконец-то! — обрадовался Изместьев, почувствовав сердцебиение в висках. — А то я уж истосковался весь.
— Здесь спешить нельзя, — урезонил его «инструктор из будущего». — Ты хорошо все взвесил? Обратной дороги не будет, учти. Можешь совершить массу глупостей и будешь жалеть о своем поступке… Время точное? Новогодняя полночь между 1984 и 1985 годом?
— Да, да, я же говорю: шампанское открывал как раз. Пробка ударила раньше времени в открытый глаз, и сердце рефлекторно остановилось. Бракованная бутылка попалась. Сейчас, благодаря этому браку, я имею возможность переписать все заново.
— Единственную возможность, — Поплевко стал осторожно давать задний ход, выезжая на проезжую часть. — Я твой эрмикт перемещу всего один раз. Больше мы никогда не встретимся. Сейчас покажешь место, где случилась клиническая смерть.
— Поехали, поехали, — заерзал доктор. — Конечно, покажу. Сейчас сворачивай направо на Сибирскую… Придя в себя, то есть, родившись заново, я позабыл напрочь, что со мной было в ноябре и декабре. Словно и не было этих месяцев в моей жизни. Ретроградная амнезия.
Поплевко взглянул на Аркадия, как доктор на пациента.
— По-моему, ты очень рискуешь, — покачал он головой. — Я не могу оказать тебе информационной поддержки, к сожалению. Тот промежуток времени, куда ты направляешься, не изучал, не знаю. Пока к себе не вернусь, ничего не могу сделать… А из своего времени в твое обратно — не получится.
— Я все взвесил и обдумал, — как можно тверже заявил Изместьев. — На «попятную» не пойду ни за что.
— Хорошо. Теперь о главном, — Пришелец припарковал машину возле центрального гастронома, снял очки и серьезно посмотрел на пассажира. — Возможность у тебя будет лишь одна. Четко фиксированная во времени. Промедлишь — пеняй на себя. Это очень трудно: убить себя в нужную минуту. Спустя эту «смертельную» минуту, ты должен прекратить попытки суицида. Иначе будет просто смерть, без эрмикции. Это ты усек? Пре-кра-тить!!! Рассудок должен быть идеально трезвым. Движения — хладнокровными. Как ты собрался убивать себя?