Призрачно всё
Шрифт:
За ломиком далеко идти не пришлось. Он валялся рядом с разломом на груде вынутых недавно камней.
Шеф взвесил в руках тяжеловатый для его непривычных к физическим нагрузкам рук инструмент, затем поскрёб плоской стороной шов на потолке, зацепил камень и начал осторожно его расшатывать. Булыжник с глухим стуком свалился ему под ноги, вслед за ним посыпались более мелкие камешки вперемешку с землей или песком. Я смотрел в образовавшуюся выемку, только смотреть было не на что. Ни намека на пустоту. Или спрессованная земля или тот же камень.
Игорь Владимирович
— Задачка, однако… — молвил сокрушенно.
— А как же хваленый прибор?
— Понимаешь, Славик, тут структура особенная. По правде, сам ничего не пойму. Почти под каждым камнем есть пустота. Но это может быть от известкового раствора, его со временем выела влага. А вот ничего глобального, похожего на проход не нахожу.
— На какое расстояние он действует?
— Зависит от материала, от его плотности. Думаю, на полметра, как минимум.
— Маловато, — сокрушился я.
Откровенность шефа льстила, и желание подшучивать над ним пропало.
— Маловато, — вслед за мной повторил он, и принялся ковырять новый камень, теперь, наверное, больше полагаясь на интуицию, чем на науку.
И снова — ничего. Потом еще, и еще с таким же результатом. Не знаю, как шеф управлялся с ломиком, у меня от фонаря руки устали. Им руководствовало упрямство и нежелание смириться с неудачей. Войдя в раж, он, наверное, долбил бы стены, пока не разнес все в прах или не свалился от усталости…
К-счастью, обошлось без крайностей. Вот только, к счастью ли?
Уже без прежней резвости, энтузиазма поубавилось, шеф боролся с камнями слева от входа. Когда отвалился и скатился под ноги очередной булыжник, он внезапно вскрикнул. Не знаю, чего в его возгласе было больше, торжества или усталой радости?
— Кажется, есть, Славик! Я расколол эту проклятую шкатулку!
Высокопарный слог не соответствовал интонации, в голосе преобладало утомление, граничащее с изнеможением.
Я подошел ближе, навел луч в углубление и ничего не увидел. Ничего такого, что могло бы привести в восторг или хотя бы подарить надежду.
— Славик, ты, что не догоняешь?
Я присмотрелся внимательнее, но снова ничего интересного не заметил.
— Нет, — признался честно.
— Тупица! — охарактеризовал меня шеф. — Полнейшая профнепригодность!
В отличие от смысла, сказанного, чувствовалось, что шеф доволен. И не исключено, что моя тупость и «полная профнепригодность» тоже добавили ему изрядную долю оптимизма.
— Посмотри, ведь это же — бетон! А если бетон, значит, стена рукотворная. И если, кто-то ее возвел, значит, она кому-то была нужна, — словно младенцу втолковывал мне Игорь Владимирович.
Для наглядности, он несколько раз несильно стукнул ломиком, по камню, который, как по мне, ничем не отличался от остальных, разве что более ровной поверхностью. Острие ломика скользнуло по твердой поверхности, оставив на ней светлые,
— Убедился?
Я кивнул, хотя и не видел большой разницы между камнями и тем, что шеф обозвал бетоном.
— Так, я свое дело сделал, теперь — твоя очередь. Тут особая квалификация не требуется.
Шеф отобрал у меня фонарик, взамен протянул лом, и я, ощутив его тяжесть, тотчас испытал приступ тоски с примесью безнадеги. Мне недоставало энтузиазма, а физический труд никогда не значился среди моих любимых увлечений.
Тем не менее, я без особого труда отковырял несколько соседних камней. Чтобы они свалились, достаточно было их слегка расшевелить. Но, когда дело дошло до бетона, сразу понял, что задача не по зубам. Хоть и лупил со всей силы, лом лишь скользил, оставляя царапины, наподобие тех, которые продемонстрировал мне шеф.
— Ты под углом бей, под углом! — изгалялся, а может и не изгалялся, Игорь Владимирович.
Он примостился на куче сваленных камней и, подсвечивая снизу фонариком, наблюдал за моими потугами.
Я пытался внять его советам, бил под углом, однако, с тем же результатом. Коэффициент полезного действия равнялся нулю. Скоро мне стало жарко, пот ручьями стекал по лицу, рубашка пропиталась влагой, а руки горели огнем.
— Да, работничек из тебя еще тот, — ухмыльнулся шеф, когда я в очередной раз присел отдохнуть и потянулся за сигаретой. — Не пойму, с какой радости я тебя держу в фирме?
— У меня другие служебные обязанности, — вяло возразил я, затягиваясь горьковатым дымом, который запершил в горле и вырвался обратно с надрывным кашлем.
— Человек должен быть всесторонне развитым, — философствовал Игорь Владимирович.
— Я - за узкую специализацию. Каждый должен заниматься своим делом…
— Теоретически, конечно, правильно. Но не совсем верно. Бывают ситуации, когда лишние знания и умения могут пригодиться. Вот, как сейчас, например.
Он тоже закурил. Пристроил фонарик на полу, направив луч вверх, от чего был виден лишь светлый круг на потолке, а вокруг сгустилась темнота. Некоторое время сидели молча. Тишину нарушали слабое потрескивание сигарет, когда затягивались, журчание ручья и монотонный, бьющий по нервам, стук срывающихся с потолка капель.
— Ладно, подменю тебя немного.
Шеф взял ломик, размахнулся, но ударить не успел.
Что-то громко зашуршало, некоторые камни сами, без постороннего вмешательства, вывалились наружу. А потом на месте стены образовалось отверстие. Шеф застыл с поднятым ломом, а я от неожиданности выпустил фонарик. Он откатился в сторону и потух. Это последнее, что я успел увидеть. Яркий сноп света, вырвался из отверстия и ослепил меня. Раздался крик. Не знаю, я кричал или еще кто-то. А потом — грохот, от которого заложило уши, каменная крошка посыпалась с потолка на голову и за воротник. Я инстинктивно закрыл уши ладонями и с опозданием сообразил, что это выстрел. Шмякнулся животом на мокрый пол, распластался, пытаясь слиться с ним. И с ужасом ожидал следующего выстрела, который, наверняка, станет для меня последним.