Призрачно всё
Шрифт:
Шеф пребывал в веселом, даже игривом настроении. Он открыл дверцу машины, достал небольшой чемоданчик и выключил габаритные огни.
— Веди, Сусанин.
Громадный орел, распростерший крылья на постаменте над курганом, при смотрящей в глаза круглой луне уподобился чудовищной химере. Представлялся хищной плотоядной тварью, готовой вот-вот сорваться и наброситься на жертву Развалины часовни лишь усугубляли кладбищенское настроение.
Но шефу было наплевать и на каменных пернатых, и на покоящихся под холмом усопших. Он тихонько насвистывал бодрый мотивчик,
Большущий амбарный замок, казавшийся мне непреодолимой преградой, его не смутил. Игорь Владимирович поковырялся в скважине извлеченной из кармана железкой, и дужка выскользнула из паза.
— Показывай, где лежала старушка?
Я осветил фонариком надгробную плиту, хотя можно было зажечь лампочку. Но подобное казалось неуместным, почти святотатством. Благо, шеф не догадывался о наличии электричества. Он положил на плиту чемоданчик, достал из него нечто, напоминающие стетоскоп, усовершенствованный непонятным приспособлением и наушниками вместо рогатин. Щелкнул тумблером, на приборе высветилась зеленая шкала с тоненькой подрагивающей стрелкой.
Игорь Владимирович снял кепку, протянул ее мне, натянул наушники и стал выслушивать камень, как врач-терапевт выслушивает пациента. Ассоциация было настолько яркой, что я почти готов был услышать сакральное: «дышите, не дышите».
Закончив колдовать над камнем, шеф переместился к следующему, потом дальше, пока не обошел все. В отличие от первого, остальным он уделял меньше внимания, как мне показалось, ради «галочки».
— Знаешь Славик, — когда мы вышли на свежий воздух и замок был водворен на место, нарушил затянувшееся молчание Игорь Владимирович, — чем доморощенные кладоискатели отличаются от профессионалов?
Под профессионалами он, естественно, подразумевал себя, но, так как я был работником фирмы, тень комплимента затрагивала и меня.
— Тем, — не дожидаясь, пока я рожу умное и веское, продолжил шеф, — что они пренебрегают техническим прогрессом.
— Вам удалось что-то узнать?
Игорь Владимирович хмыкнул, но просвещать меня счел лишним и непотребным. Вместо ответа последовала инструкция о том, чтобы я держал язык за зубами и никому, особенно Наталке, почему-то акцентировал внимание на секретарше, не проговорился о его ночном визите.
— В ближайшее время я появлюсь здесь официально, тогда обо всем и поговорим. Да, чуть не забыл, мне нужно, чтобы ты узнал фамилию, имя отчество старушки и год ее рождения.
Нужную шефу информацию я и сам догадался раздобыть, но вместо похвалы за усердие, шеф снова хмыкнул. При свете фонарика он накарябал продиктованное мной в блокнот, отыскавшийся в одном из множества карманов его военно-полевой формы.
— Теперь свободен. Продолжай боевое дежурство у полкового знамени, — схохмил напоследок.
— Может, вас проводить?
Игорь Владимирович пренебрежительно скривился и отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи.
Семеновну хоронили всей деревней. Обитый черной материей простенький гроб стоял на свежесколоченной
Влад приехал на джипе, когда священник уже закончил отпевать усопшую. Остановился на расстоянии, распахнул багажное отделение, вытащил кресло с Мариной. Его теща в скорбном одеянии, которое мало чем отличалось от повседневной одежды, не спешила покидать салон. Дождалась, пока Влад откроет дверцу и поможет выбраться. Толпа сельчан, позабыв об усопшей, тотчас переключила внимание на новоприбывших, во взглядах и поведении преобладало раболепие, казалось, они вот-вот рухнут на колени перед новоиспеченной барыней.
Чудно, если учесть, что двадцать первый век на дворе.
Мы с Томой пришли раньше, пешком. Я боялся, что девушка закатит истерику, но, ничего подобного. Спокойствие и даже некая отстраненность, как будто происходящее ее не касалось. И, наверное, не притворялась. Смерть родственницы почти не затронула ее чувств. Погрустила немножко, возложила, как необходимую дань, цветочки у склепа и — все. Долг выполнен, миссия закончена, все мы тленны…
— На кладбище пойдем? — спросил я.
— Зачем?
Действительно, зачем?
Если внучке все равно, то мне и подавно. Кто для меня эта старушка?
Мы стояли в стороне, издали наблюдая за скорбным действом, и старались не привлекать к себе внимания. Последнее получалось плохо. В деревне все на виду, к новым людям интерес почти маниакальный. Аборигены пялились на нас больше, чем на покойницу. Пока не подъехал Влад и не отвлек внимание. Самое время незаметно удалиться.
Я пришел на похороны не столько ради Томы, она сама сюда не рвалась, сколько в надежде узнать что-то новенькое. Авось чего-то всплывёт, кто-то обмолвится… Только, зря. Сельчане ни о чем не догадывались, а усопшая, увы, уже ничего не расскажет…
— Не пора ли?…
Но незамеченными уйти не удалось. Марина, ловко управляя коляской, подкатила к нам.
— Славик, ты мне поможешь добраться домой? Меня в машине укачивает. Да и боюсь я ее после аварии.
Тома занервничала. Ее рука выскользнула с моей ладони.
— Конечно, помогу.
Что я еще мог ответить?
— Я просила маму, чтобы Семеновну похоронили рядом со склепом, но она — ни в какую….
Ее слова меня шокировали.
— Откуда ты знаешь?
Сказал, не подумав, в порыве эмоций. Тома посмотрела на меня взглядом затравленного кролика.
— Я знаю, что место Семеновны не рядом со склепом… Но, вы ведь понимаете. Амбиции. Мать никогда не признает кухарку своей родственницей.
— Которая, к тому же, имеет больше прав на наследство…
Последняя фраза была провокацией, но, сказав «А», нужно говорить и «Б».
— Да, — не возражала Марина. — Если наше родство нужно доказывать, то относительно Семеновны никаких сомнений, — легко согласилась Марина.
— Ты знала, что Семеновна — бабушка Томы? — наплевав на конспирацию, спросил я.