Призрачно всё
Шрифт:
— Что происходит? — повторил я, уже обращаясь к ней и еще не осознавая нависшую опасность.
— Вячеслав, обойдемся без вопросов. Предлагаю вам присоединиться к остальным. Иначе вам будет так же больно, как Владиславу.
Произнеся последние слова, она захихикала. Это был смех больной женщины, смех — сумасшедшей, и он пугал сильнее, чем нацеленный на меня ствол.
Корчить героя — бессмысленно, герои неуязвимы только в кинофильмах. Я покорно вошел в комнату и присел на стул рядом с мягким уголком. Картина отчасти выглядела комичной. Мы расположились словно в партере театра одного актер. Только смеяться, отнюдь, не хотелось.
— Сергей Петрович, я попрошу вас открыть коробочку. Только не делайте резких движений и стойте так, чтобы я всех видела.
— Наталья Владимировна, мы так не договаривались. В такие игры я не играю, — пробовал возразить врач, но до этого бесцельно блуждавший ствол замер, прицелившись ему в грудь.
Он умолк и подчинился.
В углу застонал Влад. Ему было плохо, он истекал кровью.
— Мама! — истерично взорвалась Марина. — Сделай что-нибудь! Ведь он умрет!
— Ну и что?
Никаких эмоций, полнейшее равнодушие. Ей было все равно, выживет зять или нет.
— Мама, тебя посадят?
— За что? — удивилась Наталья Владимировна. — Все видели, как он хотел на меня наброситься. Я оборонялась.
— Вряд ли это поможет, если он окочурится, — подала голос Наталка.
— А тебе, милочка, я бы, вообще, советовала заткнуться!
Тем временем, Сергей Петрович тщетно пытался отковырять ногтями крышку ящика. Она не поддавалась, и врач то и дело испуганно косился на Наталью Владимировну.
— Мне бы ножичек или что-нибудь такое… — наконец, решился попросить.
Голос его дрожал, был умоляющий и испуганный одновременно.
Наталья Владимировна посмотрела на него, потом перевела взгляд на Влада.
— Ладно, — смилостивилась, — ящичек подождет. Остановите ему кровь, — кивнула в сторону зятя.
Врач склонился над раненым.
— Мне нужны мои инструменты.
— Потом, — резко, словно обрезала Наталья Владимировна. — Просто остановите кровь.
Мучительно медленно Сергей Петрович стягивал с Влада рубашку, долго рассматривал рану. Он был серьезный и сосредоточенный. Погрузившись в привычную работу, кажется, даже перестал бояться.
Пощупав руку Влада, вытащил из кармана носовой платок и приложил к ране. На этом лечение закончилось.
— Нужно бы продезинфицировать, но, коль такие обстоятельства…
— Что с ним? — спросила Наталья Владимировна.
— Ничего страшного. Царапина.
— Почему тогда столько крови?
Ответить Сергей Петрович не успел. Послышался скрип, я повернул голову и увидел, как коляска с Мариной, набирая скорость, движется в сторону Натальи Владимировны.
Марина быстро перебирала руками на колесах, лицо ее было неистовое и отрешенное, как у человека, которому нечего терять. Размеры комнатушки не позволяли разогнаться, коляска катилась медленно, тем не менее, Наталья Владимировна поздно заметила угрозу и не успела отреагировать.
Она пыталась отскочить, но как-то неуклюже. Запнулась за что-то, оступилась и в это время колесо коляски не то, чтобы стукнуло, слегка зацепило ее ногу. Толчок, который в нормальной ситуации можно было проигнорировать, тем не менее, сделал свое дело. Наталья Владимировна приложилась затылком о косяк и начала оседать. Глаза ее закатились, пистолет с глухим стуком свалился на ковер.
Первой среагировала Наталка. Она вскочила с дивана, но вместо того, чтобы помочь женщине, схватила пистолет. Я не знал, умела ли она им пользоваться, но не сомневался, что вооруженная женщина способна натворить многое.
Девушка неуверенно держалась за рукоятку, зачем-то понюхала ствол, а я сидел и молил Бога, чтобы она случайно не нажала на спусковой крючок.
Затем поднялся Влад. Узнав, что рана несерьезная, он обрел привычную уверенность. Небрежно оттолкнул врача, подошел к теще, посмотрел на нее с высоты собственного роста, повернулся к нам.
— Ну и дела, однако.
Взял со стола ящичек.
— Это я пока спрячу в сейфе.
И направился к выходу. Мы так и сидели, даже не пошевелившись. Никто ничего не говорил, никто не пытался возразить.
Влад уже дошел к двери, когда путь ему преградила коляска с Мариной.
— Оставь! — сказала она твердо и безапелляционно.
Влад хмыкнул. В этом «хмыке» было столько пренебрежения, что Марина мгновенно побледнела то ли от обиды, то ли от злости.
Руки у Влада были заняты, он ногой пытался оттолкнуть коляску. И тут произошло то, что стало неожиданностью для всех, кроме меня. Маринка вскочила и обеими руками вцепилась в сундучок.
— Это мое! — крикнула громко, истерично.
Они вырывали друг у друга сундучок с остервенением.
— Маринка, ты можешь ходить?
У Томы от изумления отвисла челюсть, но ее вопрос остался без ответа.
Марина словно взбесилась, ярость придавала ей силы, и Влад не мог с ней справиться.
— Оставь его, стерва! — крикнула Наталка и выстрелила.
Руки Маринки медленно, нехотя, оторвались от сундучка. Она еще успела повернуться, посмотреть на Наталку и только потом упала. Без слов, без стона, только пол глухо содрогнулся.
— Влад, бежим! — истерила Наталка, — Я из-за этой дуры сидеть не собираюсь! Увези меня отсюда! Если не увезешь, я всем расскажу, что ты убил Иннокентия!
Влад был похож на затравленного зверя.
— Молчи, дура! — рявкнул он. — Бегом к машине, заводи двигатель!
Он вырвал из ее рук пистолет и направил на нас.
— Если кто рыпнется, стреляю.
Но никто и не думал рыпаться. Героем можно быть, когда имеется шанс. Ни у кого из нас шанса не было.