Призрачный город
Шрифт:
Владетель Дуарте встал и поставил кубок. Тонкие белые руки с вздувшимися венами потянулись к воротнику, он застегнул его потуже, словно ощущал мороз, сотрясавший ознобом Лоис. Он говорил медленно и явно протестовал. А по тому, как отвернулся он от стола, было ясно, что ни согласия, ни даже вежливого ответа старый владетель и не ждет.
Хунолд расхохотался, Фалк грохнул кулаком по столу и велел виночерпию принести вина, а старейший из послов герцога уже шел между столов пирующих к лестнице наверх, в собственные апартаменты.
У двери в зал поднялась суматоха. Там показались люди в полном вооружении и броне, гости
Фалк протянул руку, расчистил перед собой и Хунолдом участок стола, толкнув при этом кубок, оставленный Дуарте. Брызги содержимого попали прямо на Сирика, но на горячие протесты его ни Фалк, ни Хунолд не обратили никакого внимания. Владетель Верленский извлек из кармана пару круглых жребиев, подбросил в воздух, они, звеня, упали на стол и, покружившись, остановились, так что можно было прочесть надпись на верхней стороне, и подвинул их Хунолду, предлагая тому бросить первым.
Владетель-командующий сгреб жребии, хохотнув, разглядел и бросил. Головы обоих мужчин склонились к столу, а потом их взял уже сам Фалк. Беттрис, забыв о его грубости, подобралась поближе и тоже, как и они, не отрывала взгляда от звенящих дисков. И когда они остановились вновь, ухватилась за ручку кресла, словно ободренная результатом броска. Тем временем Фалк расхохотался и игриво отсалютовал гостю.
Хунолд поднялся с места и подошел к концу стола. Окружившие незрячего пленника воины расступились. Владетель-командующий не стал снимать мешка с головы. Ухватившись за застежки запятнанной кожаной куртки, он распахнул ее по пояс. Вся компания разразилась одобрительными воплями.
Под ухмыляющимися взглядами мужчин Хунолд ухватил пленницу за плечо. И вдруг с неожиданной для худощавого тела силой перебросил ее через плечо и понес к лестнице. Не один Фалк запротестовал, увидев, что срывается долгожданное развлечение, но Хунолд покачал головой и вышел со своей ношей.
Неужели Фалк отправится следом? Лоис не стала дожидаться. Разве может она справиться с Фалком… даже с Хунолдом? И почему она, Лоис, должна помогать этой неизвестной ей женщине, новой жертве в ряду многочисленных пленниц Фалка, испытавших уже эту участь. И хотя разум ее противился тому, чтобы она вмешивалась в это дело, ноги несли ее сами, не повинуясь рассудку.
Еще раз она поспешила в собственную палату, обнаружив, что в новой одежде двигаться гораздо удобнее, чем в привычной ей женской. Тройные засовы загремели, ложась на место, она сбросила плащ, даже не глянув не отражавшегося в зеркале стройного юнца в кольчуге. А потом изображение искривилось и зеркало стало дверью.
Ее ожидала тьма. Теперь Лоис должна была положиться на свою память, на результаты трех лет изучения потаенного Верлена, само существование которого трудно было заподозрить.
Ступени — спускаясь, она считала их, проход внизу, резкий поворот. Торопясь, она держалась рукой за стену, пытаясь на ходу представить себе нужный путь.
Снова ступени, теперь вверх, а потом кружок света на стене, — потайное окошко. Значит, это жилая комната. Лоис встала на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Да, это была одна из парадных опочивален.
Владетель Дуарте, еще более сморщенный и старый без одеяния с широким меховым воротником, прошел мимо кровати к очагу и встал перед огнем, протянув к нему руки, пожевывая маленьким ртом, будто не смея выплюнуть горькое слово…
Лоис отправилась дальше, следующего светового пятна не было на месте, конечно, здесь квартировал Сирик. Она поспешила вперед, к появившемуся невдалеке золотистому огоньку. И уверенно, даже не заглянув, потянула за рукоятку тайного входа.
Бормотание… возня. Лоис всем весом навалилась на потайную пружину. Увы, ее не смазывали годами — не было нужды, и она не подалась. Оперевшись руками в противоположную стену узкого коридора, Лоис изо всех сил, спиною, навалилась на дверь и лишь чудом не упала, зацепившись за косяк, когда дверь распахнулась. Она резко обернулась, меч уже был в руке, сказывалась отработанная долгими годами тайных тренировок сноровка. Изумленное лицо Хунолда глянуло на нее от кровати, на которой он пытался придавить собою извивавшуюся жертву. С быстротой и уверенной ловкостью громадного кота оторвавшись от женщины, он скользнул в другой угол комнаты, где на ближайшем кресле висел его пояс с оружием.
Лоис даже не сообразила, что в этой одежде Хунолд примет ее за мужчину, пытающегося испортить ему удовольствие. Он выхватил самострел, хотя это противоречило вековым обычаям, — ведь у нее в руке был меч. Но рука его подрагивала, он все не мог выбрать цель: Лоис или женщину на кровати, со связанными руками, ползущую к нему по покрывалам.
Скорее инстинктом, чем волей, Лоис схватила скинутые им верхние одеяния и бросила в его сторону, что, быть может, спасло ей жизнь. Толстая ткань отвела от ее груди стрелку, что подрагивала теперь в столбе балдахина.
С градом проклятий Хунолд подцепил скомканную ткань и швырнул в женщину. Та и не пыталась увернуться, просто со странным спокойствием смотрела на него. Потом полуоткрыла рот, и из него выпал какой-то овальный предмет и повис, раскачиваясь на короткой цепочке, зажатой в ее зубах.
Владетель-командующий более не шевельнулся. Только глаза его ходили из стороны в сторону, не отрываясь от раскачивавшегося камня.
Лоис, застыв у кровати, следила за этой кошмарной сценой. Женщина скользнула к Лоис, Хунолд, не отрывая глаз от камня, качавшегося под ее подбородком, последовал за нею. Она протянула к Лоис связанные руки, заслонив от нее мужчину.
Глаза Хунолда двигались то вправо, то влево, а когда камень замер, неподвижно застыли. Рот его вяло открылся, у края волос на лбу выступил пот.
Побуждение, что привело Лоис в эту комнату, словно пешку в чьих-то руках, все еще не отпускало ее. Лезвием обнаженного меча она перерезала веревки, жестоко стянувшие руки женщины. Они глубоко врезались в посиневшие запястья, и когда последний обрывок упал вниз, руки женщины бессильно повисли по бокам, словно не повинуясь ей более.
Хунолд шевельнулся. Рука его, сжимавшая самострел, медленно поползла вверх, медленно, повинуясь страшной силе. Кожа его поблескивала капельками пота, под отвисшей нижней губой на ниточке раскачивалась капля, наконец она оборвалась и упала на вздымавшуюся грудь.