Призрачный Легион
Шрифт:
– А к вампирам вообще не очень хорошо относятся.
– Да вы что, совсем?!
– возмутилась Иза.
– Это же просто игра!
– Раньше, - тихо заметил Михал, - вампиров уничтожали. Всех без исключения. И это было правильно, я считаю.
– Это интересно, - Иштван посмотрел на него с любопытством.
– И что ты предлагаешь? Проткнуть меня осиновым колом? Или отрезать голову?
– Думаю, это не поможет. Думаю, следует тебя сжечь, а пепел развеять по ветру.
– Ты это серьезно? – вскинулась Халька.
– Не надо, - остановил ее
– Страх - это естественно по отношению к таким, как мы.
– Я не боюсь, - невозмутимо ответил Михал.
– Я просто не люблю кровососов.
– Вот как, - вскинул бровь Иштван.
– Будем иметь в виду.
***
На этом, собственно все и кончилось. И отношение к Иштвану и остальным не очень изменилось. Кое-кто, конечно, посматривал со страхом, кое-кто с осуждением. Но в целом… нормально. Потому что это Иштван. Он всегда был странным. И то, что о нем узнали, ему вполне подходило. Даже делало его естественнее, понятнее. Теперь он стал менее загадочным.
Но Халька… Это уж мне трудно было понять. Что ее могло привлекать в этом занятии?
Халька рассказывала охотно. Даже непонятно, чего раньше молчала.
– Это приятно, - говорила она, и губы ее чуть подрагивали.
– И так… чисто. Там нет грязи как в сексе, это более высокие отношения. Когда твоя кровь питает другого человека, а его кровь питает тебя, это прекрасно. А Иштван так совершенно умеет это делать. Он и меня учил, как правильно сделать надрез, как пить, чтобы не пережать вену, как раздвинуть кожу языком…
– Меня сейчас стошнит, - сказал Адась.
– Я серьезно.
Веслав и Анджей Младший ничего не говорили, но выглядели бледновато. Да и я, признаться чувствовала легкое отвращение. И все же это была Халька. Моя Халька, моя подруга, такая надежная и своя. Я попыталась это почувствовать. Легкую боль на руке от надреза, чьи-то губы (сухие и тонкие, как у Иштвана) сжимают кожу поверх вены, язык раздвигает кожу… Меня передернуло. Это отвратительно!
– Это отвратительно, - сказал в унисон моим мыслям Адась.
– Противоестественно. Мерзко. Гадость.
– Да уж, Халька, - поддержал его Анджей. – Это как-то совсем… нехорошо.
– А трахаться по-звериному, как вы это делаете - лучше? Чем?
А если бы губы Хальки? Полные, мягкие? И не на руке, а на шее? Думаю, мне бы это больше понравилось.
– Зато теперь я понимаю, - сказал Веслав, - что творилось с Брюсом.
– А что с ним творилось?
– усмехнулась Халька.
– Больно чувствительный. Пол-литра крови - невелика потеря.
– Он чувствительный к таким вещам, - серьезно объяснил Анджей. – Он все это воспринимал… чересчур болезненно.
– И поделом.
Как всегда, когда заговаривали о Брюсе, мне сделалось тоскливо. К тому же мне Мив рассказала кое-что, чего не говорила при всех.
– Я без предрассудков, - объясняла она.
– Но ведь это уже дикость. Иштван сумасшедший. Они пили кровь, возможно, в этом и есть какое-то удовольствие. Но Брюс рассказывал, что они его кусали! Как дикие.
– Но когда мы его осматривали,
– А его кусали в голову. Под волосами не видно. Брюс говорит, что у Иштвана клыки, как у настоящего вампира. Чуть всю кожу у него с черепа не соскоблил. Я проверила, у него действительно есть следы, но это не может быть от зубов.
– А от клыков?
– Ну, какие у Иштвана клыки? Брюсу помстилось. Еще бы, в таком-то состоянии.
– У вас теперь отношения самые доверительные, я смотрю.
Мив поджала губы и ничего не ответила.
А я подумала: интересно, кого еще Иштван втянул в это? Ну, Хальку, ну, Изу, из балканцев Тудорела и Лючию - двух подростков вполне себе под стать, оба они были черноволосые, худые, бледные… Тудорел даже походил на Иштвана, только ростом был повыше. Но есть и еще кто-то, я уверена.
Может, ничего в этом страшного нет? Но тогда почему Михал волком смотрит? Однажды, когда Иштван просто сидел и читал, Михал подошел, остановился в нескольких шагах от него и долго пристально смотрел, пока Иштван, наконец, не поднял глаз от книги и, откинув назад волосы, спросил:
– Вы меня прямо сейчас сжигать будете?
Михал усмехнулся и ушел. Но больше никто и никак не выказывал своей неприязни. Все бы, наверно, и забылось…
***
Но вот теперь Анджей. Иштван, конечно, сам нарвался, но его можно понять. Ревность, обида, злость, - он так и кипел ими в эти дни, несмотря на бесстрастный вид. Что он сказал Анджею вполголоса, когда подошел к нему? Никто так и не узнал, но Иштван может быть убийственно язвительным, это всем известно. Может насмерть пришибить человека словом, если захочет. Он просто сказал что-то совсем тихо, повернулся и пошел прочь, а Анджей сначала просто стоял столбом, страшно побледневший, потом вдруг стал багровым и сжал кулаки, глаза его налились бешенством. Тогда-то он и крикнул Иштвану в спину те слова…
Иштван спокойно повернулся к нему.
– Да, вампир. А тебе завидно.
– Ребята, прекратите, - попытался остановить их Зенон.
Хотя был понятно, что на этот раз он выяснят отношения до конца.
– Что ты ко мне цепляешься, задыхаясь от ярости, - говорил Анджей, - что ты душу из меня тянешь? Никто не имеет права лезть в мою жизнь Она моя жена, ясно? И она меня любит, пойми это, наконец! И если ты еще раз приблизишься к ней, я тебя придушу.
Иштван изобразил на лице жутковатое подобие улыбки.
– К палаческому делу не привыкать, правда?
Знал ли Иштван что-то или просто догадывался и бил наугад? Как бы там ни было, удар попал точно в цель.
Анджей, задохнувшись, отпрянул.
– Ты…подонок… - прохрипел он.
И вдруг словно взорвался, зашелся бешеным криком:
– Валяй, рассказывай всем, что ты знаешь обо мне! Я тебя не боюсь! Я лучше сам веем расскажу! Тех, кто меня любит, это не оттолкнет. А вот тебя никто никогда не полюбит, хоть ты удавись от злости! Ты посмотри на себя! В зеркало посмотри! Урод! Заморыш! Иоля говорила - ты ей противен.