Призрачный Легион
Шрифт:
Зенон заявил, что с этого дня будет относиться к рабам, как и ко всем в Легионе. Хватит, в рабовладельца он наигрался. Если нужно быть таким, как Матвей, он в этом деле пас. А кому что не нравится, он готов разобрать этот вопрос в индивидуальном порядке. Мив и Орла вполне его в этом поддержали.
***
Дэйв плакал, когда узнал про Яника, но ему было все же легче, чем Эдриану, которого, казалось, ничто не могло утешить. Странно, но именно эта история окончательно изменила отношения большинства Легионеров к рабам. Наверно, когда чуть ли не воочию убеждаешься, до какого
Я уже стала вполне терпимо относиться к Дэйву, у меня ведь к нему особой неприязни и раньше не было, если разобраться. С удивлением обнаружила, что Болеслав и Гоноратка к нему вполне дружелюбны. Я, наконец, решилась поговорить с ним. Меня давно уже разбирало любопытство. Отвечал он на мои вопросы, не то что бы с охотой, но и не отмалчивался.
Я с удивлением узнала, что с Эдрианом он знаком уже больше тридцати лет - почти две моих жизни. И со Стивом немногим меньше этого. Остальных тоже давно знает. Я не стала расспрашивать его о прошлой жизни. Это как закон: ни у кого не спрашивать об этом. И обязательно выслушать, если кто-то захочет об этом рассказать.
Но Дэйв не хотел.
Я спросила, убивал ли он кого-нибудь.
– Нет, - ответил он, и я сразу ему поверила.
– Я не убивал, - повторил он.
– И Эдриан, поэтому нас и сделали рабами.
Я непонимающе уставилась на него.
– В военном лагере, - пояснил он.
– Таком же, как у вас. Мы должны были сражаться… а я не смог. Эдриан, он отказался сразу. После того, что они с нами сделали… А я согласился сначала. Испугался.
Чувствуя, что перестаю понимать что-либо, я взмолилась:
– Объясни толком… Если можешь, конечно.
***
Дэйв тяжело вздохнул, а потом очень спокойно рассказал совершенно жуткую историю, передавать которую в подробностях у меня нет ни малейшего желания. После падения он потерял почти всех своих близких, в том числе и жену. Но у него оставалась дочь, уже взрослая девушка. И у него оставались друзья. Они держались вместе.
О том, где находятся их семьи, каждый имел довольно смутное представление. Кроме Дэйва, только Брюс сумел не потерять своих детей. И еще Эдриану удалось сохранить дочь - совсем еще юную девушку. Они жили в английском городе-форте, а потом пришли русские, и город пришлось оставить. В суматохе отступления Брюс потерял сына и дочь, так и неизвестно, что с ними сталось. Второй сын погиб у него на глазах - стрельба в городе была повсюду.
Так они все оказались в Военном отряде. Они должны были стать солдатами - другого выбора не было. И, наверное, стали бы, если бы не одно обстоятельство. В отряде была суровая дисциплина, и у каждого свои обязанности и функции. Мужчины должны были воевать. Женщины - удовлетворять физиологические потребности мужчин. Женщин было мало. И дочери
Я вспомнила недавний визит к нам Людвига. Как отвратительно было то, что он нам предлагал. А ведь у нас был выбор.
После того как у него забрали дочь, Эдриан подчиняться командирам отказался. И стал рабом у своих же. Его могли бы и повесить за неповиновение, но отряду нужна была рабочая сила.
А Дэйв бунтовать не стал. Боялся, что будет еще хуже, хотя куда уже. И все-таки по-глупому на что-то надеялся. Хотя бы заслужить возможность регулярно видеться с дочерью. Что до Стива, Брюса и Яника, то они стали солдатами. Брюс, так тот просто рвался в бой. И его можно было понять - терять ему все равно уже было нечего.
В первом же бою выяснилось, что ни стрелять, ни убивать Дэйв не в состоянии. Даже ради спасения своей жизни.
– Я видел, как прямо на меня несется лошадь. Я понимал, что еще несколько секунд, и она меня растопчет. Но я не мог даже двинуться. У меня в руках было ружье, но я не мог им воспользоваться… Кто-то другой выстрелил и убил ее. Девушку. Лошадь промчалась дальше, мимо меня, а она упала… прямо передо мной. Ей, наверно, и восемнадцати не было. Красивая. Я так отчетливо запомнил ее лицо… И волосы у нее были длинные и черные… И глаза были открыты: смотрели прямо на меня. А из груди у нее била кровь… темная… толчками…
Он закрыл глаза и замолчал.
А я снова, как наяву увидела это. Тоненькая фигурка на всем скаку вылетает из седла… падает всего в двадцати шагах от меня… и я абсолютно уверена, что сейчас она поднимется, но этого не происходит.
– Сури!
– слышу я свой отчаянный крик.
– Сури!
Я бросаюсь вперед, прямо под пули, но кто-то из наших сбивает меня с ног и прижимает к земле.
– Не дури! Ей уже ничем не поможешь.
Наш девичий отряд не пережил того боя. И не только наш. Теперешний ударный отряд - остаток тех, прежних.
– Хорошо, - сказала я, - что это не ты ее убил.
Дэйв удивлено посмотрел на меня и не ответил.
– А дальше?
– спросила я.
– Дальше… Дальше самое плохое.
Он все-таки рассказал. За его трусость во время боя, за предательство его приговорили к повешению. Ночь он провел в камере смертников - отряд базировался в каком-то большом здании. А на следующий день его привели в помещение, где находились офицеры отряда. И туда же привели его дочь.
– Не надо, не рассказывай, - сказала я.
– Я поняла.
Дэйв некоторое время сидел, сцепив пальцы на шее.
– Знаешь, что самое плохое?
– прошептал он.
– Стив был там тогда. И он заставлял меня смотреть.
– Значит, он тебя предал, - возмутилась я.
– И ты же еще его подкармливаешь.
– Он тоже так пытался делать, когда мы с Эдрианом были рабами там. Но я не брал ничего. Я его ненавидел. Он попросил у меня прощения однажды, а я плюнул ему в лицо.
– А теперь не ненавидишь?
– Теперь ему еще хуже, чем мне. И я подумал, если бы он противился нашим командирам тогда, что бы было? Нас бы всех убили бы гораздо раньше. А потом мы бежали.