Призрачный маяк
Шрифт:
— Лучше кофе. Я не очень люблю чай.
— Вообще-то мы не рекомендуем нашим посетителям пить кофе — это вредно для организма, — но я посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо, — Эрика последовала за Вивиан.
Она жить не могла без кофе и пила его столько, что, наверное, в жилах ее вместо крови уже тек этот напиток.
— У всех есть вредные привычки. Слабость к кофе — мой грех.
— Не преувеличивай! — сказала Вивиан, но настаивать не стала. Видимо, поняла, что ее уговоры не подействуют. — Я сейчас вернусь. Присядь пока. Выпьем кофе, и я покажу тебе всё.
Она исчезла в
Вивиан принесла кофе и присела напротив. Эрика отметила, что столы и стулья здесь тоже были новые и современные, но, несмотря на это, прекрасно вписывались в старинные интерьеры здания. У того, кто выбирал мебель, был хороший вкус. Из окон открывался потрясающий вид на шхеры — лучший в деревне.
— Когда открытие? — Эрика взяла странное на вид пирожное и тут же пожалела о своем выборе. Что бы это ни было, в нем не было ни грамма сахара. И оно было слишком полезным для здоровья, чтобы считаться пирожным.
— Через неделю. Если успеем все закончить, — вздохнула Вивиан, окуная свое печенье в чай.
«Наверняка зеленый», — подумала Эрика, радуясь, что настояла на кофе.
— Ты же придешь на открытие? — спросила Вивиан.
— С удовольствием. Я получила приглашение, но мы пока не решили, пойдем или нет. Нелегко найти няню для трех детей разом.
— Постарайся. Это было бы здорово. Кстати, в субботу мы приглашаем твоего мужа и коллег испытать наш спа-центр. Ты тоже можешь попробовать.
— Вот как, — усмехнулась Эрика. — Патрик мне ничего не говорил. Думаю, он ни разу в жизни не был в спа, так что это будет любопытный эксперимент.
— Мы на это и рассчитываем, — Вивиан погладила Антона по головке. — А как дела у твоей сестры? Надеюсь, ничего, что я спрашиваю? Я в курсе аварии.
— Ничего страшного, — ответила Эрика, чувствуя, как на глаза набегают предательские слезы. Сглотнув, она постаралась придать своему голосу бодрости. — Честно говоря, дела плохи. Ей слишком многое пришлось пережить…
Ей внезапно вспомнился бывший муж Анны Лукас. Почему-то Вивиан вызывала у нее желание рассказать обо всем. И Эрику прорвало. Никогда и ни с кем до этого она не обсуждала жизнь сестры, но Вивиан казалась человеком, который все понимает. Когда Эрика закончила, слезы у нее лились водопадом.
— Да, нелегко ей пришлось. Анне нужен был этот ребенок, — выразила в словах Вивиан то, о чем Эрика не раз думала. Анна заслуживала ребенка. Заслуживала счастья.
— Я не знаю, что делать. Она не замечает меня. Закрылась от всех, ушла в себя. И я боюсь, что это навсегда.
— Не может быть.
Вивиан качала Антона на коленях.
— Это защитная реакция. Она так спасается от боли. Анна знает, что ты рядом. Единственное, что ты можешь для нее сделать, — это быть рядом. Касайся ее, обнимай. Люди забыли, как важен телесный контакт для человека. Обнимай сестру и попроси мужа делать то же самое. Мы совершаем ошибку, оставляя людей одних наедине со своим горем. Нам кажется, что людям нужно побыть одним, в тишине и покое. Но это не так. Человек — стадное
Эрика молча обдумывала слова Вивиан. Та, несомненно, права. Не стоит оставлять Анну одну. Они слишком рано опустили руки.
— И не стыдись своего счастья. Ты не виновата в том, что с ней случилось.
— Но ведь она думает, что… — Слезы не дали Эрике закончить. — …Что у меня есть все, а у нее — ничего…
— Она знает, что это не так. И если что-то и встанет между вами, то это твое чувство вины. А не зависть Анны из-за того, что твои дети выжили, а ее ребенок — нет. Все это лишь твои собственные страхи.
— Откуда ты знаешь? — Эрика и хотела, и не хотела верить Вивиан. Откуда ей знать, что чувствует Анна? Они даже не знакомы. Но почему-то слова Вивиан казались ей естественными.
— Я не могу этого объяснить. Но я хорошо знаю людей. И некоторые вещи просто чувствую. Ты должна мне доверять, — уверенно заявила Вивиан.
И Эрика, к своему изумлению, обнаружила, что действительно ей доверяет.
Когда она спустя некоторое время шла по дороге к детскому саду, шаги давались ей уже легче. Она словно сбросила с плеч груз, который придавливал ее к земле и мешал близости с Анной. Эрика больше не чувствовала себя такой беспомощной, как раньше.
Фьельбака, 1871 год
Наконец лед встал. Произошло это не раньше февраля. Крепкий лед давал Эмели чувство свободы. Спустя неделю по нему можно было уже ходить. Впервые со дня приезда на остров у нее была возможность уйти, коли ей того захочется. Это, конечно, долгое путешествие, сопряженное с риском, потому что каким бы крепким ни был лед, в нем могли образоваться трещины, особенно в тех местах, где течение особенно сильное. Но сама такая возможность уже радовала. Эмели больше не чувствовала себя запертой на острове. С другой стороны, Карл с Юлианом больше не могли плавать на лодке во Фьельбаку и напиваться до чертиков, а значит, Эмели не могла отдыхать в их отсутствие. Не говоря уже о том, что это плохо сказывалось на их настроении. Они постоянно были вместе, и это всем действовало на нервы.
Эмели пыталась держаться как можно незаметней. Молча она занималась домашними делами, стараясь производить минимум шума. Близости с Карлом она больше не искала. Он тоже не пытался с ней сблизиться. По ночам Эмели лежала на самом краю кровати, прижавшись к холодной стене, и боялась дышать. Но ничего не помогало. Карл продолжал испытывать к ней отвращение. Одиночество было просто невыносимым.
Все чаще она слышала в доме странные голоса и видела странные, не поддающиеся разумным объяснениям вещи. Но почему-то Эмели знала, что это не игра ее воображения. Это мертвые говорили с ней. Они были ее единственной компанией на этом острове, их не нужно было бояться. Им было так же грустно, как и ей. Они тоже мечтали о другой жизни и пережили крушение надежд. Они понимали друг друга, хоть и находились по разные стороны самой прочной стены в мире — стены под названием Смерть.