Призрачный маяк
Шрифт:
Присев на диван, она подтянула колени к подбородку. Матте мог бы утишить эту злость. Всего на несколько часов, зато впервые за много лет, Энни не чувствовала себя одинокой. Склонив голову на колени, она разрыдалась. Спустя много лет Энни по-прежнему оставалась одинокой сироткой.
— Эрлинг у себя?
— Он в кабинете. Надо только постучать, — показала в сторону запертой двери Гунилла.
— Благодарю.
Йоста кивнул и пошел по коридору. Он был зол на себя. Если бы он только спросил о компьютере, когда они с Паулой были здесь, ему не было бы нужды возвращаться в коммуну.
— Войдите! — отозвался Эрлинг.
Йоста ввалился в комнату.
— С такими частыми визитами полиции нам не надо переживать за безопасность офиса, — улыбнулся Ларссон, пожимая руку вошедшему.
— Мне нужно кое-что прояснить, — пробормотал Йоста, плюхаясь на стул.
— Спрашивайте. Мы рады помочь полиции.
— Это касается ноутбука Матса Сверина. Мы только что осмотрели его квартиру и нашли от него шнур. А где сам ноут? Здесь?
— Ноут Матса? Я о нем не подумал. Пойду посмотрю.
Через минуту Эрлинг вернулся.
— Нет, его тут нет. А что, его украли? — спросил он, садясь за стол.
— Мы не знаем. Но нам он нужен.
— А вы нашли портфель Матса? — спросил Ларссон. — Коричневый кожаный портфель. Он всегда был при нем. По-моему, Матс и ноут в нем носил.
— Нет, не нашли.
— Вот это плохо. Если украдены и портфель, и ноутбук, то ценная информация могла попасть в чужие руки.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же понимаете, что мы не хотим, чтобы информация о финансовом положении коммуны бесконтрольно распространялась в Интернете и так далее. Это, конечно, открытая информация. У нас нет секретов от общества. Но все равно мы хотели бы контролировать такие каналы.
— Понимаю.
Он не мог понять, куда подевался компьютер. Неужели Эрлинг прав и его действительно украли? Или Матс сам его спрятал вместе с портфелем где-то в квартире?
— В любом случае спасибо за помощь, — поблагодарил полицейский. — Мы с вами свяжемся. А если вдруг обнаружится ноут или портфель, вы мне позвоните, хорошо?
— Конечно, — заверил его Эрлинг, вставая, чтобы проводить Йосту в коридор. — Не могли бы вы тоже держать нас в курсе? Ужасно будет, если собственность коммуны окажется украденной. Особенно сейчас, когда мы реализуем наш самый крупный проект — «Бадис»… — Эрлинг замер. — Я кое-что вспомнил. Уходя с работы в пятницу, Матс упомянул, что его тревожат кое-какие моменты относительно «Бадиса». Он собирался обсудить их с Андерсом Беркелином, ответственным за финансы по этому проекту. Спросите его про ноутбук. Вряд ли он в курсе, конечно, но кто знает… Это очень важная информация для нас.
— Мы с ним поговорим. И позвоним, если компьютер найдется, — заверил его Йоста.
Выйдя из здания коммуны, он вздохнул. Все это сулит очень много работы. И неприятной работы. А сезон игры в гольф уже начался.
Офис «Фристада» располагался в неприметном офисном здании в Хисингене. Патрик не сразу нашел нужный подъезд.
— Они знают о нашем визите? — спросила Паула.
— Нет. Я решил прийти без предупреждения.
— Что тебе о них известно? — Она кивнула на табличку с названием организации на подъезде.
— Они помогают женщинам, ставшим жертвами насилия, предоставляют им убежище. Вот почему эта организация так называется. [3] Или помогают женщине и детям наладить отношения с мужем-агрессором. Аннике удалось узнать о них только это. Они стараются не привлекать к себе внимание.
— Понимаю.
Паула нажала на кнопку звонка.
— Но вряд ли они ведут здесь прием женщин. Хоть это место и сложно найти.
— Наверняка у них есть для этого другое помещение.
3
В переводе со шведского «фристад» — убежище.
— «Фристад», — раздалось в скрипящем домофоне.
Паула вопросительно посмотрела на Патрика. Тот откашлялся и сказал:
— Меня зовут Патрик Хедстрём. Мы с коллегой работаем в полицейском участке в Тануме. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — Патрик сделал паузу. — Это касается Матса Сверина.
На другом конце замолчали. Потом раздался сигнал, означающий, что дверь открыта. Офис располагался на втором этаже. Патрик с Паулой поднялись по лестнице к двери, которая была прочнее всех остальных в доме: стальная, с дорогим надежным замком. Они снова позвонили.
— Патрик Хедстрём.
Через пару секунд раздался щелчок замка.
— Простите. Мы вынуждены проявлять некоторую осторожность при приеме посетителей, — извинилась женщина, открывшая дверь. Одета она была в старые потертые джинсы и простую белую кофту. Женщина протянула гостям руку: — Лейла Сундгрен, исполнительный директор «Фристада».
— Патрик Хедстрём. А это моя коллега Паула Моралес.
— Пройдемте в мой кабинет. Вы по поводу Матте, да? — В ее голосе прозвучало волнение.
— Давайте сначала присядем, — предложил Патрик.
Кивнув, Лейла провела их в небольшую светлую комнату. Стены украшали детские рисунки. Рабочий стол у нее был чистым и аккуратным — полная противоположность столу Патрика. Полицейские присели.
— Сколько женщин в год обращается к вам? — спросила Паула.
— Около тридцати женщин живут у нас, но в помощи нуждается гораздо больше людей. Иногда мне кажется, что наша деятельность — это капля в море. Нам критически не хватает ресурсов.
— Финансовых? — с искренним интересом спросила Паула. Патрик откинулся на спинку стула, предоставив коллеге вести разговор.
— В том числе. Финансирование поступает к нам из двух источников — государственные дотации и частные пожертвования. Как вы понимаете, денег нам всегда не хватает.
— Сколько у вас сотрудников?
— Трое получают зарплату. И на нас работает много волонтеров. Зарплаты у нас очень скромные. Мы работаем не ради денег. Все наши сотрудники пошли на понижение зарплаты, поступив к нам на работу.