Призрачный маяк
Шрифт:
Уже выйдя из дома, он вспомнил о Майе. Дочка устроит истерику, узнав, что он пришел и сразу ушел. Ему стало стыдно, но он надеялся, что Эрика как-нибудь уладит ситуацию.
Гуннар ждал его по ту сторону каменного моста.
— Не понимаю, куда она делась, — сказал он, почесывая голову под кепкой.
— Ее не могло отнести течением? — спросил Патрик.
Вместе они пошли к месту швартовки.
— Ну, единственное, в чем я могу быть уверен, — это в том, что ее нет здесь, — покачал головой Гуннар. — Но Матте всегда крепко привязывал канат. Я научил его в детстве. И море было спокойное. Не думаю, что она могла сама отвязаться, — он снова покачал головой. — Кто-то ее украл. Но кому понадобилось это старое корыто?
— Даже ее можно продать за пару сотен, — ответил Патрик.
Он присел на корточки, осмотрел место прикола лодки и снова поднялся.
— Я напишу заявление, как вернусь в участок. Но уже можно позвонить морским спасателям, предупредить их, чтобы сообщили, если заметят похожую лодку.
Гуннар ничего не ответил, но пошел с Патриком назад к мосту. Вместе они прошли к месту 147 в гавани, где спасатели держали свои катера. Там же располагался их офис, но в нем никого не было. Патрик подергал ручку двери — заперто. Зато он заметил какое-то движение в окнах самого маленького из катеров — «МинЛуиса» — и постучал к ним. На палубе показался мужчина, которого Патрик тут же узнал. Это был Петер, помогавший им после того трагического происшествия на озере, когда одна из участниц реалити-шоу «Долбаный Танум» была убита.
— Чем могу помочь? — спросил он, вытирая руки о полотенце.
— У нас пропала лодка, — Патрик кивнул в сторону причала. — Лодка Гуннара. Ее нет на обычном месте, и мы не знаем, куда она подевалась. Может, вы будете иметь ее в виду, когда станете выходить в море?
— Я слышал о вашем несчастье, — обратился Петер к Гуннару. — Соболезную. Конечно, мы вам поможем. Может, ее унесло течением? Тогда она не могла далеко уплыть. Скорее ее отнесло в деревню, а не в открытое море.
— Мы боимся, что ее украли, — пояснил Патрик.
— И как людям только не стыдно, — покачал головой Петер. — Она была деревянная, да, Гуннар? С синей или зеленой кабиной?
— С синей. Называется «Софи». — Он повернулся к Патрику и пояснил: — В молодости я был влюблен в Софи Лорен. И встретив Сигне, решил, что они безумно похожи. Вот и назвал лодку «Софи».
— Я понял. Попробуем ее найти.
— Спасибо, — сказал Патрик и обратился к Гуннару: — Вы уверены, что последним ею пользовался Матс?
— Ну, не стопроцентно, — протянул тот. — Но он сказал, что поедет к Энни, и я решил…
— А вы сами когда видели лодку в последний раз?
Петер вернулся в каюту, оставив Патрика и Гуннара одних на берегу.
— Хм… в прошлую среду. Но лучше спросить Энни. Вы с ней еще не говорили?
— Мы собирались сплавать туда завтра. Я ее спрошу.
— Хорошо, — протянул Гуннар и вдруг вздрогнул: — Боже мой! Энни же не знает… мы совсем о ней забыли…
Патрик положил руку ему на плечо.
— Не переживайте. У вас было много других забот. Я сам ей сообщу.
Гуннар кивнул.
— Подвезти вас домой?
— Буду благодарен, — вздохнул Гуннар, следуя за Патриком к машине.
Всю дорогу до Мёрхульта они молчали.
Фьельбака, 1871 год
Лед начал медленно таять под апрельским солнцем. Постепенно на нем образовывались черные трещины и маленькие озерца с зеленоватой водой. Она плохо помнила, что случилось той ночью. Помнила, как вращался потолок, помнила острую боль, расплывчатые лица мужчин… и страх, страх, от которого перехватывало дыхание.
Они не обсуждали случившееся. Но в этом и не было необходимости. Эмели слышала, как Юлиан сказал Карлу, что отец Карла получит желаемое. Нетрудно было догадаться, что это касается письма из дома. Но легче от этого ей не становилось. Напротив, пережитые унижение и боль не давали Эмели покоя. Видимо, в письме свекор угрозами заставил сына исполнить супружеский долг. Наверняка он начал догадываться, почему у них с Карлом нет детей.
В то утро она проснулась от холода. Она лежала на полу с юбками, задранными до талии, но в доме никого, кроме нее, не было. С пересохшим ртом и безумной головой болью Эмели поднялась на ноги. Между ног саднило, и когда она потом пошла в туалет, то заметила кровь на внутренней стороне бедра. Когда через несколько часов Карл с Юлианом вернулись с маяка, они сделали вид, что ничего не произошло. Эмели весь день фанатично занималась уборкой, чтобы успокоить нервы. Никто ей не мешал. Даже духи. Они хранили молчание. Ужин должен был быть в пять. Механическими движениями Эмели принялась чистить картошку и жарить рыбу. Только когда снаружи раздались шаги Карла и Юлиана, руки ее слегка дрогнули. Мужчины вошли, разделись и сели за стол.
Так и провели они последние дни зимы, не заговаривая о случившемся. Только внутри Эмели навечно поселился холод. Сердце ее обледенело, как море вокруг острова. Но теперь лед начал трескаться, и Эмели частенько сидела на скамейке на улице, наслаждаясь лучами весеннего солнца. Порой она улыбалась своим мыслям, потому что теперь была уверена. Сначала Эмели долго сомневалась, потому что плохо знала свое тело, но потом сомнения исчезли. Тот ужасный вечер принес свои плоды. У нее будет ребенок. Ей больше не будет одиноко на острове. Она будет заботиться о малыше. Зажмурившись, Эмели прижала руку к животу.
Кто-то подошел и присел рядом с ней на лавку. Но, открыв глаза, Эмели никого не увидела. Но все равно ей было приятно быть не одной.
Лучи утреннего солнца окрасили полоску горизонта в розовый цвет. Энни стояла на мостках и смотрела в сторону Фьельбаки. Гостей она не ждала. Ей не хотелось, чтобы кто-то вторгался в их с Сэмом мир. Но когда позвонили из полиции, она не могла ответить «нет». К тому же ей нужна была помощь в решении одной проблемы. Еда практически закончилась, а она не могла набраться мужества позвонить родителям Матте. И раз уж ей придется принимать посетителей, то пусть хоть привезут еды. Энни попросила купить для нее самое необходимое. Конечно, это наглость — просить незнакомых людей о такой услуге, но у Энни не было выбора. Сэм еще болен. Поездка в деревню не пойдет ему на пользу. А если не наполнить холодильник и шкаф, они умрут с голода. Тем более что Энни не собиралась пускать их дальше причала. Это ее остров. Единственный, кому можно было ступить на берег, — Матте. При мысли о Матте на глаза набежали слезы. Энни все еще чувствовала прикосновение его рук и губ на своей коже. Ее ноздри помнили его запах, одновременно хорошо знакомый и новый — с нотками зрелого мужчины. Энни не знала, что означает их встреча, есть ли у них будущее. Но все встречи не случайны. И это краткое свидание открыло окно новым возможностям и впустило свет в мрачную пустоту у нее внутри…
Энни смахнула слезы тыльной стороной ладони. Не стоит думать о грустном. И так в ее жизни много боли. Энни держалась за жизнь изо всех сил. Она жила ради Сэма. Матте уехал, но Сэм с ней всегда. Его нужно защитить. Сэм важнее всего на свете, важнее Матте. Защитить сына — ее долг. Ее единственная и главная цель в жизни. И сейчас, когда сюда едут чужаки, ей нужно сосредоточиться на главном.
В доме что-то изменилось. Родные не давали ей покоя. Кто-то постоянно был рядом, прижимался, согревал теплом своего тела, успокаивал ритмом своего дыхания, наполнял жизненной энергией. Анна не хотела, чтобы ее трогали, хотела исчезнуть в стране теней, где провела так много времени, спасаясь от боли. Все, что случилось за пределами этой страны, было слишком болезненно, а ее душа стала совсем слабой после всех ударов судьбы, которые Анне пришлось пережить. Она больше была не в состоянии терпеть боль. Она навлекает несчастья на себя и своих близких. Эмме с Адрианом пришлось испытать то, что не должен испытывать ни один ребенок в мире. А в глазах Дана она читала боль от потери их малыша. Эта боль была невыносимой.