Призрачный маяк
Шрифт:
— Не знаешь, во сколько именно? — спросил он мягко.
Энни закусила губу.
— Нет, он уехал, пока я спала. Я думала…
Она сглотнула. Видно было, что женщина пытается изо всех сил держать себя в руках.
— Ты ему звонила? Или его родителям?
За время разговора солнце передвинулось, и тень от маяка стала еще длиннее.
— Нет.
Энни снова задрожала.
— Матс рассказывал тебе что-нибудь, что могло бы помочь нам в расследовании его убийства?
Энни покачала головой.
— Нет. Я не могу представить себе, кто мог бы желать Матте зла. Он же был… Ты ведь знаешь, Эрика. Он всегда был добрым, заботливым, надежным…
Она провела рукой по покрывалу.
— Да, я слышал, что Матса все любили, — сказал Патрик. — Но вместе с этим в его жизни происходили странные вещи. Например, накануне переезда в Фьельбаку его жестоко избили. Он ничего не говорил?
— Нет, но я увидела шрамы и спросила. Он сказал только, что оказался не в том месте не в то время и что на него напала банда подростков.
— Он рассказывал о своей работе в Гётеборге? — Патрик надеялся, что узнает хоть что-то, что сможет пролить свет на тайну.
— Сказал только, что работа была трудная. Ему приходилось встречать всех этих женщин… они были в ужасном состоянии… — Энни замолчала.
— Больше он ничего не упоминал? Не говорил, что кто-то ему угрожает?
— Нет, только рассказывал, что работа много для него значила, но оставляла его опустошенным и что по прошествии некоторого времени, проведенного в больнице, он решил туда не возвращаться.
— Никогда?
— По-моему, он сам еще не решил. Но сначала хотел залечить раны — душевные и телесные.
Патрик кивнул и после секундного колебания задал следующий вопрос:
— Он рассказывал о женщинах? Была ли у него подруга?
— Нет. И я не спрашивала. Он тоже не спрашивал про мужа. В тот вечер это не имело никакого значения.
— Понимаю, — отозвался Патрик. — Кстати, лодка исчезла, — добавил он.
— Какая лодка? — Энни была в недоумении.
— Лодка Сигне и Гуннара. На которой он к вам приезжал.
— Исчезла? Ее что, украли?
— Мы не знаем. На обычном месте ее нет.
— Матте уплыл на ней домой. Иначе как он мог добраться до материка?
— Так он приплыл на ней? Его никто не подвез?
— Кто мог его подвезти?
— Мы не знаем. Знаем только, что лодка исчезла.
— Ну, приплыл-то он именно на ней. И должен был на ней и уплыть… — Пальцы Энни сжали покрывало.
Патрик взглянул на Эрику, которая внимательно слушала разговор.
— Тогда нам, наверное, пора обратно, — сказал он, поднимаясь. — Спасибо, что согласилась принять нас, Энни. Прими мои соболезнования.
Эрика тоже поднялась:
— Было приятно снова тебя увидеть, Энни.
— Взаимно. — Та приобняла Эрику на прощание.
— Скажи, если тебе что-то еще понадобится. И если Сэму станет хуже, мы можем попросить врача к вам заехать.
— Спасибо.
Энни проводила их к лодке.
Патрик завел мотор. Потом внезапно замер.
— Не помнишь, был ли у Матса при себе портфель?
Энни задумалась, потом просияла:
— Коричневый? Кожаный?
— Да, — ответил Патрик. — Он тоже пропал.
— Погодите! — Энни бросилась к дому.
Через минуту она вернулась, держа что-то в руках. Патрик сразу понял что. Сердце его радостно забилось.
— Он забыл его у меня. Извините. — Энни протянула портфель Патрику.
— Ничего. Главное, что он нашелся. Спасибо, — сказал полицейский.
Мысленно Хедстрём уже изучал содержимое компьютера.
Отплыв от острова, Патрик повернулся помахать Энни на прощание. Эрика сделала то же самое. Энни помахала им в ответ. Тень от маяка уже достигла причала. Казалось, она готова была поглотить женщину.
— Может, поедем поищем ее? — Голос Гуннара был полон тревоги.
Петер поднял глаза на старика и готов был уже отказать, но передумал.
— Можем проплыть разок по гавани. Но сегодня воскресенье. Мне скоро надо домой.
Гуннар ничего не ответил. Он только смотрел прямо перед собой. Вздохнув, Петер спустился в каюту завести мотор. Потом он помог Гуннару спуститься в лодку, надел на него спасательный жилет и встал за штурвал. Когда они вырулили из гавани, Петер прибавил скорости.
— Откуда начнем? Во время нашего традиционного обхода мы ничего не видели.
— Даже не знаю, — ответил Гуннар, всматриваясь в иллюминатор.
Он не мог помыслить о том, чтобы вернуться домой и снова найти Сигне на прежнем месте в кухне. Она перестала готовить еду, перестала печь, перестала убираться, перестала быть всем тем, что раньше было Сигне. Да и он тоже перестал быть прежним Гуннаром после смерти Матте. Жизнь его лишилась всякого смысла. И ему нужно обрести смысл, чтобы продолжать жить. Ему нужны были цели. Для начала нужно найти лодку. Это реальная, достижимая цель. Ведь кто-то же забрал ее. Поиски отвлекут его от воспоминаний о Матте. И пока не нужно возвращаться домой, где все напоминает ему о сыне: ведь он там вырос. Отпечатки детских ножек на бетонном въезде, который залил Гуннар. Отпечатки зубов на комоде в прихожей, когда Матте поскользнулся на ковре и ударился челюстью о ящик комода с такой силой, что остался след. Все это напоминало ему о сыне, о том, что он был — и что его больше нет.
— Поплыли к Даннхольмену, — попросил Гуннар. Он не знал, с чего начинать. Лодка могла быть где угодно, так что и начинать можно было с любого места.
— Как дела дома? — спросил Петер, не отвлекаясь от управления лодкой. То и дело он бросал взгляды по сторонам в поисках лодки.
— Потихоньку.
Это было ложью. Дела обстояли хуже некуда. Но что ему было сказать? Как объяснить пустоту в их сердцах после потери ребенка? Гуннар недоумевал, как он еще может дышать после случившегося, как может продолжать жить, когда Матте нет в живых.