Призрачный маяк
Шрифт:
— Можешь завезти ему документы. Леннарт сказал, что у него найдется время взглянуть на них.
— Превосходно! Большое спасибо! — Паула расплылась в улыбке, и даже Йоста улыбнулся уголком рта, что придало его обычно хмурому лицу совершенно новое выражение. Паула поспешила к машине.
Поездка заняла всего несколько минут. По дороге назад она радостно насвистывала. Но прекратила сразу, как только свернула к участку. Потому что перед ним ее ждал Йоста. И судя по его выражению лица, с плохими новостями.
Лейла открыла им, одетая в те же потертые джинсы, что и в прошлый раз, и в свободную кофту, на этот раз серую. На шее у нее висело серебряное сердечко на цепочке.
— Входите! — сказала она, приглашая их в свой кабинет.
Там было так же чисто, как и при прошлой встрече. Патрику было не понять, как люди способны поддерживать такой порядок. Сколько бы он ни пытался, его комната выглядела так, словно в ней похозяйничали тролли. Лейла протянула руку Мартину и представилась. Он с любопытством рассматривал детские рисунки на стенах.
— Вам удалось найти убийцу Матте? — спросила Лейла.
— Мы занимаемся расследованием, но пока не можем назвать конкретных подозреваемых, — уклончиво ответил Патрик.
— Но, судя по всему, вы связываете его смерть с работой у нас, раз попросили о второй встрече? — сказала Лейла, нервно теребя сердечко на груди — признак тревоги.
— Как я уже сказал, рано говорить о конкретике. Мы проверяем все гипотезы, — спокойно объяснил Патрик.
Он привык иметь дело с людьми, начинавшими нервничать в присутствии полиции. Это не означает, что Лейла что-то скрывает. Просто некоторые люди боятся полиции больше других.
— Мы хотели бы задать несколько вопросов и попросить посмотреть дела женщин, которыми вы занимались во время работы Матса у вас.
— Не знаю, могу ли я удовлетворить вашу просьбу. Это конфиденциальная информация. Мы не можем так просто вам ее предоставить. Это может доставить неприятности женщинам.
— Я понимаю, но могу заверить вас, что утечек информации не будет.
Лейла задумалась.
— Понимаю. Но я предпочла бы, чтобы документы не покидали офис. Если согласитесь посмотреть их здесь, я вам их достану.
— Мы согласны. Спасибо, — ответил Мартин.
— Мы только что говорили со Свеном Баркманом, — заметил Патрик.
Рука Лейлы сжала цепочку на шее.
— Сотрудничество с социальной службой очень важно для нас. Надеюсь, вы не дали ему повода думать, что у нас какие-то проблемы? Я говорила вам, что мы неортодоксальная организация и потому привлекаем к себе больше внимания, чем другие.
— Нет. Мы объяснили причину визита, а также то, что ваша деятельность у нас никаких вопросов не вызывает.
— Рада слышать, — ответила Лейла, но видно было, что она нервничает.
— Свен сказал, что вы занимаетесь примерно тридцатью делами в год. Это так? — спросил Патрик.
— Да, именно эту цифру я вам и называла во время вашего последнего визита, — Лейла сцепила перед собой руки. Тон ее голоса снова стал деловым.
— Сколько из них, так сказать… проблемных? — Мартин поспешил с вопросом, но вопрос был по существу, отметил Патрик.
— Под проблемными вы подразумеваете случаи, когда мужчины приходят к нам в офис?
— Да.
— Нисколько. Большинство мужчин, которые бьют жен или детей, не понимают, что поступают неправильно. Они считают, что во всем виновата женщина. Насилие — вопрос власти и контроля. И угрожают они женщинам, а не социальным службам.
— Но ведь бывают исключения?
— Конечно. Единичные случаи. Обычно нам о них рассказывает социальная служба.
Внимание Патрика привлек один из рисунков на стене позади Лейлы. Большой монстр с острыми зубами и злобным выражением лица. Рядом — две маленькие фигурки. Они рыдают. Крупные слезы падают на землю. Он сглотнул. Патрик не понимал, как мужчина может поднять руку на женщину, не говоря уже о ребенке. Одна мысль о том, что кто-то мог причинить боль Эрике или детям, выводила его из себя.
— Как выглядит ваша работа на практике? Расскажите.
— Нам звонят из социальной службы и кратко обрисовывают ситуацию. Иногда женщина наносит нам визит, прежде чем переехать насовсем. Часто ее сопровождает сотрудник социальной службы. Или друг. Если она одна, то берет такси, чтобы избежать преследований.
— И что дальше?
— Зависит от ситуации. Иногда женщина остается в приюте, пока дома все не успокоится, и потом возвращается, чтобы искать решение проблемы. Иногда ей приходится переезжать в другой приют, если в первом оставаться небезопасно. Часто женщине нужна юридическая помощь. Например, если нужно засекретить ее данные в системе. Эти женщины вынуждены много лет жить в страхе. У них наблюдаются симптомы, схожие с симптомами военнопленных. Например, полная беспомощность. Тогда им нужна помощь во всем, включая домашнее хозяйство.
— А что по поводу психических проблем? — Патрик снова посмотрел на рисунок с монстром. — Такую помощь вы тоже предоставляете?
— Не в тех объемах, как бы нам хотелось. Мы ограничены в ресурсах. Но среди наших волонтеров есть психологи, и мы часто обращаемся к ним. Особенно важно нам предоставить такую помощь детям.
— В газетах пишут о женщинах, которым помогли сбежать за границу. Мужья этих женщин подали заявления о похищении детей. Вам что-то об этом известно?
Патрик пристально следил за реакцией Лейлы, но она была спокойна.
— Как я уже говорила, для нас очень важно сотрудничество с социальной службой, и мы не можем рисковать им, занимаясь подобной деятельностью. Мы предлагаем только ту помощь, которая не выходит за рамки закона. Разумеется, некоторые женщины самостоятельно уезжают из страны. Но это не имеет никакого отношения к «Фристаду». Мы такими вопросами не занимаемся.
Патрик решил перейти к следующему вопросу. Ответы Лейлы были вполне логичными, и вряд ли удастся выжать из нее что-то большее.
— Значит, если возникают проблемы, вы подыскиваете женщинам новый приют? — спросил Мартин.