Призрачный воин
Шрифт:
Сайдари гордо раздулся от мысли, что именно он поведет Зайсутру в новую эру. С обращением Иянны остальные последуют за ней или умрут. Иянден — следующий.
— Свяжи ее!
Сайдари оторвался от размышлений, реагируя на жалобный каприз своего прародителя, отца всех домов. Все будет идти так, как прикажет он.
Зайсутранцы наступали под ураганным огнем иннари. Последователи Шепчущего бога не боялись смерти, однако их преданность не шла ни в какое сравнение с бездумным самопожертвованием, которого требовал групповой разум. Жители мира-корабля атаковали, не считаясь с потерями, решительно настроенные захватить плацдарм в Блеклом Щите. Закованные в броню воины, среди которых встречались сильно обезображенные, согбенные или просто жуткие с виду, преодолевали стены и проникали в нижние залы, иногда даже по телам своих же мертвецов.
Мелиниэль делал все возможное, чтобы замедлить их продвижение, но его войска уступали в численности. При поддержке тяжелых орудий и кружащих в воздухе антигравитационных боевых кораблей, которые поливали иннари огнем, оскверненным альдари удалось быстро занять территорию снаружи, пока внутри поместья добивали последних из них.
Битва перетекла в новую фазу — теперь иннари пытались остановить вторжение уже в само поместье и внешние здания, понимая, что, как только бои разгорятся в широких залах и коридорах, будет только вопросом времени, когда воинов окончательно загонят в угол. Пока что им удавалось отбиваться и контратаковать, но с каждым новым нападением зайсутранцев автарху приходилось отступать все глубже в клуатры и внутренние дворики. Его отряды не могли подолгу оставаться на открытой местности, чтобы не привлечь внимания летательных аппаратов неприятеля, против которого Мелиниэль не хотел посылать собственные воздушные силы до тех пор, пока такая контратака не помогла бы добиться существенного успеха.
Исход казался неизбежным. Иннари теряли позиции, а, следовательно, проигрывали битву.
ГЛАВА 25
ИННАРИ В БОЮ
Сайдари замолчал, и, принужденная невысказанным желанием патриарха, собравшаяся семья поднялась на ноги. По-прежнему улыбающиеся члены дома Ариеналь подступили ближе, с нескрываемым обожанием смотря на Иянну и патриарха.
Теперь, когда сумрак под капюшонами и клубящиеся в тронном зале испарения перестали быть помехой, Иянна смогла разглядеть младших альдари получше. И, взглянув в групповой разум, она поняла, что те походили на пузыри на озере, в котором вместе плавали все их мысли.
Те, кого духовидица сначала приняла за самых молодых, в действительности таковыми не являлись, поскольку их невысокий рост обуславливался сгорбленными спинами. Лицами они больше напоминали самого патриарха, с выпирающими скулами, лбами и челюстями. Местами их тела покрывали прочные хитиновые наросты, а кожа отблескивала красновато-фиолетовым оттенком.
А еще она увидела другие конечности, скрытые под складками плащей или осторожно заведенные за спины, — третьи или даже четвертые руки, оканчивающиеся длинными когтями.
— Да, все мы так или иначе отпрыски патриарха, — ласково улыбаясь молодежи, сказал Сайдари. Те осклабились в ответ, обнажив бритвенно-острые зубы и тонкие языки. Лорд-хранитель приосанился, исполненный торжественности. — В последнее время хищничества Порченых стали почти необоримыми. Ты видела учиненные ими разрушения. Патриарх силен, но не всемогущ. В одиночку нам не одолеть вновь возникшую угрозу. Их атаки яростны и решительны, коварны и исполнены ненависти к тому, кем мы стали.
Его рука легла на спину Иянны не напористо, но ободряюще. Вместе, легко и без принуждения, они пошли к огромному существу на троне, увлекаемые его чарующим взором.
— Ты можешь стать частью всего этого, Иянна, — произнес Сайдари.
Лорд-хранитель отступил от нее и шагнул вперед, принимая чашу Криэля, которую протянул ему патриарх. Он передал ее Иянне, и внутри она увидела густую, липнущую к стенкам кровь, запахом напоминающую благовония.
— Ты — одна из нас, Иянна, — продолжил он. — По духу и по крови, дом Ариеналь воззвал к тебе сквозь пустоту, и ты ответила. И мы пришли к тебе, возможно, чтобы обрести союзника, свежую кровь, нужную нам для выживания. Пойдем с нами, объедини дом Ариеналь снова, свяжи наши рукотворные миры. Мы спасем Зайсутру. Мы сделаем Иянден великим снова.
Иянна посмотрела на чашу и поняла, что от нее требовалось. Ей нужно было просто испить из нее, чтобы воссоединиться со своей семьей и стать одним целым с групповым разумом.
В зале Врат гремел бой. Тусклый рунический свет порталов выхватывал шквалы отравленных осколков, сумерки озарялись слепящими дугами, описываемыми клайвами, и свечением голокостюма Идрэси Сна-Копье. Из глаз Иврайны вырывались вспышки льдисто-белой энергии, становящиеся пламенем, которое поглощало затопившую зал волну чужаков и гибридов.
Воины в желтой броне из числа иянденцев в тесном строю бились возле врат Злобы. Стражники выстроились стрелковой цепью, срезая из сюрикенных катапульт все, что возникало из тоннеля, из которого пришел Сна-Копье.
Их тыл прикрывали близнецы-чародеи. Перед стоящими плечом к плечу Иястой с Телахасом росла груда изломанных тел генокрадов. Колдуны сражались как единое целое: один выпускал молнии и огонь, в то время как вторая управлялась ведьминым клинком, и так, чередуясь, они менялись ролями, как то диктовал ход битвы. Близнецы кружили друг вокруг друга, направляя свой гнев то в одну, то в другую сторону и действуя синхронно. Когда брат пригибался, сестра клинком разрубала противников, когда он отходил в сторону, Ияста обрушивала психическую ярость.
Руническая броня близнецов сияла ментальной энергией, отводя шальные лазерные лучи и удары когтями чистокровных чужаков. Рукава и подолы одеяний провидцев были опалены и изорваны, но тяжелых ранений никто пока не получил.
Иянна сжала ножку чаши, дотронувшись пальцами до рук Сайдари. Это напомнило ей, что она по-прежнему без перчаток, поскольку его теплая кожа соприкоснулась с ее холодной.
— Как долго ты предпочитала компанию мертвецов живым? — спросил лорд-хранитель.
Она не ответила. Не могла. Еще до Иннеада, до Иврайны и иннари она была сторожем могил, душой, заблудившейся между мирами смертных и бессмертных, живых и покойных. Здесь же было место, которому она могла принадлежать, а не где ее просто принимали, терпели или использовали.
Последняя мысль ярко вспыхнула, воспламенив порыв страсти, которого она не испытывала уже очень долгое время. Иврайна называла ее сестрой, но что она предлагала на самом деле? Служение и забвение. Но неужели обязательно было посвящать остатки бренного существования роли глашатая безразличного божества?