Призрак белых ночей
Шрифт:
Что стало с купцом и гусаром, история умалчивает. Имение Севастьянова кое-как просуществовало до революции и в канун красного октября благополучно сгорело дотла. Купеческая земля многие годы никому была не нужна. Лес поглотил остатки его владений и рос ни в чем себя не ограничивая на радость грибникам.
Но несколько лет назад здесь неожиданно началось строительство. Местные жители бурно протестовали и, что удивительно, были услышаны. Коттеджный поселок так и не был построен. Однако один дом все же остался. Его владелец как-то хитро оформил
– Купчиху практически каждый местный житель видел, – неожиданно разгорячилась Лёка. – По обе стороны реки!
– Я не видела, – лениво отозвалась я.
– Ты не местный житель – ты дачник.
– Дедуля и бабуля уже несколько лет как сюда насовсем переехали и тоже ничего не видели.
– И слава Богу! В их возрасте только призраков видеть не хватало.
– Хотя, после бабушкиной настойки и не то возможно… вопрос в количестве…
– Ты ведь не думаешь всерьез, что вчера мы видели ее? – приподняв поля шляпы, спросила я.
– Ну…
– Гну. Даже, если и была на том берегу девица в белом сарафане, то это ни о чем не говорит. Такой наряд и в твоем, и в моем шкафу висит. В жару без него невозможно.
– Все же…
– Это был кто-то из поселка или чья-то гостья, – отрезала я. – И вообще, нам должно быть стыдно – напугали бедную девушку своими воплями. Представляю, что она о нас подумала.
Даже острая на язык Лёка не нашлась что возразить. Недовольно закусила губу и надолго задумалась, что-то чертя на песке. Эх, лучше б сестрица загорала спокойно и думами себя не утруждала.
Неожиданно она вскочила и с видом Александра Македонского, призывающего армию к бою, воскликнула:
– С сегодняшнего дня мы начинаем новую жизнь!
– Меня и старая устраивает, – поспешила заверить я.
– Дом-работа, работа-дом. Работа-работа и путешествие раз в году. Это тебя устраивает?
– Путешествие два раза в год, не ври.
– Это не жизнь – тюрьма.
Последняя фраза была произнесена с таким трагизмом, что на глаза мои навернулись слезы. Дрогнувшим голосом я сказала:
– Прекрати меня расстраивать. Завтра и так понедельник, и в 9:30 у меня первое совещание.
– Вот! – воскликнула Лёка и назидательно погрозила мне пальцем. – В этих никому не нужных совещаниях вся жизнь и проходит. Решительно, нужно что-то менять.
– Что? – шмыгнув носом, спросила я.
Сестрица ненадолго замолчала, сосредоточенно глядя себе под ноги. Тишина тяжелым покрывалом легла на плечи. Даже птицы перестали петь. Вдруг она посмотрела на меня и словно приговор вынесла:
– До конца
– Ты действительно веришь, что очередной роман спасет тебя от будничной суеты? – хмыкнула я и потеряла всякий интерес к разговору. – Кидаться в чужие объятия, чтобы на пару часов забыть о рутине – выше моего понимания.
– Дуреха, – обиделась сестра и плюхнулась рядом. – Я говорю о любви настоящей, той, что на всю жизнь. Никаких чужаков и случайных связей. Все всерьез, по-настоящему.
– Не пари горячку, двух дней не прошло, как вы расстались с Серегой…
– А ты со своим Хорошим уже полгода как, и что?
– И то. Любовь на дороге не валяется.
– Сидя на диване ее тоже не найдешь.
– Смотря где искать. Вот Людка через интернет за венгра замуж вышла. Душа в душу живут, вино делают.
– Пусть живут, пусть делают. В гости съездим. Но Людкин метод – не наш вариант. Мы на живца ловить будем!
Очередную рабочую неделю я начинала с некоторой опаской. В кабинет прошмыгнула как можно незаметнее, общение с коллегами вознамерилась сократить до минимума и, если совсем честно, с удовольствием тихонечко сидела бы в одиночестве и никого не слышала и не видела.
Причина столь антикоммуникабельного поведения объяснялась просто – я всерьез опасалась, что мое столь стремительное исчезновение со званного вечера без внимания не осталось. А значит, кости мои перемыты и ситуация, описание которой и на два предложения не потянет, раздута на несколько томов самым мелким шрифтом.
В выходные меня подобные мысли не тревожили – было о чем подумать, зато сегодня с самого утра одолели.
К моему большому сожалению, календарь был забит встречами и долго прятаться не было никакой возможности.
– Привет! – словно каравелла, вплыла в мой кабинет Ленка.
– Здравствуй.
– Что-то ты бледненькая какая-то…
– Николаева из налогового сказала, что излишне загорела – всем не угодишь.
– Ну, Николаева – знатная врунья, не слушай ее. Я однажды послушала, экспертизе ее доверилась, а Главный меня в разгар совещания чуть из кабинета не выгнал. Благо, премии не лишил.
– Кстати о Главном, – перешла в наступление я. – Как прошел ужин?
– Божественно, – закатив глаза к потолку, пропела Ленка. Похоже, о моем побеге она позабыла или просто не обратила внимания. – Я твердо намерена выйти замуж.
– Так, ты уже…
–Ныне это не проблема. Один штамп убрала, другой поставила. Было б ради чего. Ради кого то есть.
– Муж твой в курсе столь радикальных настроений в семейной лодке?
– Зачем ему лишняя информация? – плотоядно улыбнулась она. – Пока альтернативы нет, и тот, что есть, сгодится. Какой-никакой мужичонка с зарплачонкой.
– Я пораньше ушла, – перешла к наболевшему. – Главный ничего не говорил?
– Нет, – пожала Ленка плечами. – Видать, занят был. А что ушла, так это хорошо – для меня.