Призрак бомбея
Шрифт:
— И это все? — с явным разочарованием спросил Туфан.
— Помолчи, — шикнула Савита, шлепнув его рукой по голове.
Но тут за воротами послышал гудок.
— Пандит-джи! — воскликнула Маджи, вспомнив, что позвала его накануне.
Нимиш помчался открывать ворота перед шафрановой «импалой» жреца.
В смятении Маджи чуть было не крикнула Нимишу, чтобы спровадил его под любым предлогом — лишь бы жрец не увидел тантриста в ее доме, но затем поняла, что позора уже не избежать. Пандит-джи вальяжно вошел в дом под огромным зонтом, не замочив под проливным дождем
— Прошу вас, — приветствовал его у дверей Джагиндер. — Садитесь.
— Что все это значит? — вопросил Пандит-джи, увидев тантриста, сидевшего по центру комнаты в окружении божеств.
— Пандит-джи, — Маджи устало сложила ладони в намаете, — Мизинчик тяжело больна.
— И поэтому вы оскорбляете наших богов черной магией? — Голая грудь Пандит-джи затряслась от негодования.
Ого, вот это секрет! Черная магия! Как же им теперь придется унижаться, только бы он держал язык за зубами!
— Нам нужны вы оба.
— Оба?! — вспыхнул жрец. — Я общаюсь с Богом. А чем занимается он? Заклинает злых духов?
— Я низвожу Бога в человеческое тело, — парировал тантрист, подняв на жреца глаза, обведенные алым. — Общение с Богом и обладание Богом дополняют друг друга, Пандит-джиг. Вам наверняка говорили об этом, когда вы в детстве заучивали наизусть свои санскритские шлоки.
Жрец поднял одну из подведенных бровей, стараясь подыскать в своем неповоротливом мозгу подходящую реакцию. Он мог в гневе выбежать из дома, и Маджи пришлось бы задабривать его дорогими подарками, — возможно даже, вон тем новомодным холодильником, который он поставит в храмовой подсобке и будет хранить там холодный лаймовый шербет, чтобы освежаться между молебнами. Или, может, лучше остаться и осадить этого грязного, язвительного садху,который вздумал вывести его на чистую воду? Наконец решившись, Пандит-сЬ/ш поправил шелковое дхотии плюхнулся на свою молитвенную циновку.
— Приведите девочку, — нетерпеливо приказал тантрист, показав перед собой.
— Да, — громко сказал Пандит-длш своим тонким голоском. — Приведите девочку.
Побледневший Нимиш встал и застыл в нерешительности.
— Охренеть, — пробурчал Джагиндер и тоже поднялся.
Жрец быстро принялся открывать банки с маслом гхи,с его выпяченного живота обильно закапал пот.
Джагиндер внес Мизинчика в комнату. Кунтал держала ее за руку, а Парвати ухватилась за Кунтал. Джагиндер положил девочку на простыню.
Тяжелые веки тантриста приподнялись.
— Уйдите, — рявкнул он. — А вы, — ткнул он в Маджи, — вы подойдите.
— В чем же состоит ее недуг? — поинтересовался жрец. Он уже успел проголодаться, хоть и съел по пути три самосы.
— Она не разговаривает, — ответила Маджи. — Гляньте, вся взмокла.
— Ныне она в руках Господа, — произнес Пандит-джи, увиливая от всякой ответственности за судьбу девочки. Он вылил целую банку масла в железный кунди
Тантрист провел рукой по телу Мизинчика и негромко затянул гортанный слог ма.Звук постепенно усиливался, все больше напоминая вой. пока не перерос в ужасающий крик.
Пандит-джи нервно поддерживал мерцающий огонь, торопливо бормотал молитвы и шарил в мешочке с самагридля пуджи.Но глаза его помимо воли косились на тантриста. Домочадцы замерли чуть в стороне, сердца их взволнованно застучали. Маджи переводила взгляд со жреца на тантриста и обратно, будто не зная, кому из них довериться. Туфан спрятал лицо за паллуСавиты.
На улице лил дождь и грохотал гром.
Тантрист запел снова, на этот раз еще быстрее, заглушая не менее истовые молитвы жреца. Маджи неожиданно закачалась взад-вперед, словно пытаясь угнаться за их бешеным ритмом.
Язык священного пламени вдруг вырвался из железного кундаи опалил густой клок волос над пупком Пандит-джи. Жрец взвизгнул и приложил к животу промасленную тряпку.
Тантрист зачерпнул из сумки черного пепла и нарисовал линию вокруг шеи Мизинчика, дабы запереть дух в ее теле на время допроса. Затем тантрист произнес мантру,выдыхая заклинание прямо в лицо Мизинчику.
Она открыла глаза, и тело ее затряслось.
— Боло! — скомандовал тантрист, глаза его засверкали, а густая спутанная борода свирепо затряслась. — Сучх боло!Скажи правду!
Мизинчик начала извиваться на полу и кричать, будто на нее кто-то напал.
Пандит-джи учащенно задышал — его грудь ходила ходуном, точно у перепуганной пташки.
— Кунтал, — насилу прошептала побледневшая Савита. — Уведи мальчиков.
Кунтал кивнула, но Нимиш, Дхир и Туфан не сдвинулись с места, завороженные представлением, что разворачивалось перед ними.
— Кали Мата ки джай, Шанкар Бхагван ки джай.Да победит богиня Кали! Да победит бог Шива! — распевал тантрист низким, глухим голосом, многократно отражавшимся от стен.
— Ки джай, — эхом отозвался Пандит-джи, повторяя знакомые слова.
Что-то схватило Маджи за горло — непредсказуемый страх, все более настойчивый, стиснул ее. В ушах звучал нечеловеческий стон, словно духи кружили над головой, исторгая древние рыдания.
— Боло! — выкрикнул тантрист. — Чего ты хочешь?
Губы Мизинчика шевельнулись, и утробный, скрипучий голос, совсем не похожий на голос Девочки, ответил:
— Обладать!
— Зачем ты вошел в тело этой девочки? Она тебя не звала!
— Она! Она! — укоризненно завыл голос.
— Кто ты?
— Авни.
Савита вскрикнула и загородила детей.
— Ты не получишь их, ведьма! Ты забрала мою дочь, разрушила мою жизнь! Тебе этого мало? Мало?