Призрак для Евы
Шрифт:
Джефф размышлял, как проконсультироваться у адвоката, не сообщая, что он все еще женат на Зилле. Хватит ли у него духу признаться Натали? Пожалуй, нет. Она очень милая женщина, умная и красивая, но прежде всего журналист. Ей нельзя доверять — ни на йоту. Фиона — единственный человек, которому можно признаться. Прогуливаясь на солнышке по набережной Виктории, Джефф прикидывал, стоит ли это делать. Опасность заключалась в том, что она его не простит. Не скажет нечто вроде: «Дорогой, почему ты молчал?» или «Мне все равно, но теперь тебе лучше этим заняться», — а просто вышвырнет из дома. Фиона была до крайности законопослушна — честно говоря, он еще не встречал таких мужчин и женщин. Несмотря
Размышляя обо всем этом, Джефф купил себе чашку кофе на Стрэнде, потом полпинты горького пива в пабе на Ковент-Гарден, а без пяти час прибыл в ресторан «Кристоферс». Натали пришла в пять минут второго. Одета она была, как всегда, строго, на этот раз в серый брючный костюм в тонкую полоску, но зачесанные наверх светлые волосы — цвет ее волос, с золотистыми, льняными и светло-каштановыми прядями, не могла сымитировать никакая краска, и Джефф всегда восхищался ими — и скромные серебряные украшения делали ее очень соблазнительной.
Они поболтали о пустяках; Джеффом, нагородившим гору лжи о своем недавнем прошлом, овладело сентиментальное настроение, и он стал рассуждать о том, что могло бы у них получиться.
— Мне ничего об этом не известно, — резко ответила Натали. — Ты же меня бросил.
— Это называется конструктивным расставанием.
— Неужели? А предполагает ли оно кое-какие вопросы с моей стороны — например о том, почему я всегда платила за квартиру и покупала еду?
— Я же объяснял, что искал тогда работу.
— Нет, Джефф. Ты искал женщин. Кстати, насчет поисков: кто был после меня?
Минти. Вспомнив о ней, Джефф подумал, что никогда еще так не опускался. Но это от бедности и отчаяния, от необходимости жить в той лачуге на Харвис-роуд. Бренда, барменша из «Головы королевы», рассказала ему, что у Минти свой дом и бог знает сколько денег, которые оставила ей тетка. Джефф нисколько не сомневался, что слухи раза в четыре преувеличены, но решил, что в шторм сгодится любая гавань. Тут он мог быть более или менее откровенным с Натали.
— Забавная малышка, которая жила рядом с кладбищем Кенсал-Грин. Я называл ее «Поло» — из-за имени. — Джефф колебался. — Думаю, тебе не нужно его знать. Я должен ей денег, всего около тысячи. Не смотри на меня так. Обязательно верну, когда смогу.
— Мне ты никогда ничего не возвращал.
— Ты — другое дело. Я знал, что ты можешь себе это позволить.
— Ты неподражаем, честное слово. Значит, она была после меня. А до?
Директор благотворительного фонда и владелица ресторана, но их можно пропустить. Слишком много правды для одного дня.
— Моя бывшая жена.
— А, эта вульгарная миссис Мэлком-Смит. Тебе следовало отучить ее обвешиваться украшениями, будто рождественская елка. Хотя, как мне кажется, пока она была с тобой, у нее не было такой возможности. Кстати, я запомнила имена твоих детей — правда, забавно? Должно быть, сильно к тебе привязалась.
— Я надеялся, в этом смысле все осталось по-прежнему.
Натали улыбнулась и допила эспрессо.
— В определенной степени, Джефф. Но, понимаешь, у меня кое-кто есть, и я с ним очень счастлива. Я тебя расспрашивала, а ты меня — нет. Тебе не кажется, этот факт кое-что говорит о наших отношениях?
— Вероятно, что я эгоистичный негодяй, — весело сказал Джефф, хотя предпочел бы, чтобы Натали призналась еще до приглашения на ленч, тем самым сэкономив ему восемьдесят фунтов. Что у Джеффа напрочь отсутствовало, как впоследствии признавали все женщины, так это ложная гордость. Он не сделал попытки поквитаться с Натали, рассказав о Фионе.
— Куда ты теперь? — спросила Натали, когда они вышли на Веллингтон-стрит.
— В кино, — ответил Джефф. — Полагаю, ты вряд ли захочешь пойти со мной?
— Правильно полагаешь. — Натали поцеловала его в щеку, один раз. — У меня работа.
Джефф сказал Натали, что идет в кино, просто потому, что это первое пришло ему в голову. Такого намерения у него не было. На самом деле он собирался еще раз заскочить в «Сады аббатства». Но с улицы Кингсуэй не так-то просто вернуться в Вестминстер. Джефф уже достаточно нагулялся, а на автобусе или метро пришлось бы ехать с пересадкой. Мимо проезжало свободное такси, и он уже сошел с тротуара и поднял руку. Водитель притормозил. Но затем Джефф подумал о деньгах, потраченных на ленч с Натали, и о кредитной карте, вероятно превысившей лимит, и покачал головой. И тем самым решил свою судьбу.
Вернее, почти решил. Печать судьбы уже была занесена, и с нее капал горячий воск, когда ему представился еще один шанс. На улице Холборн Джефф сел в поезд метро Центральной ветки, а когда доехал до «Бонд-стрит», подумал, что можно выйти, пересесть на Юбилейную линию и отправиться домой. Только он никогда не любил сидеть дома один. Ему требовались женщина, еда, напитки, развлечения. Поезд прибыл на станцию «Бонд-стрит» и остановился, двери открылись, из вагона вышел десяток пассажиров и столько же вошло. Двери закрылись. Однако поезд никуда не поехал. Как обычно, никаких объявлений по громкой связи не последовало. Двери открылись, Джефф вышел, потоптался в нерешительности, вернулся в вагон. Двери закрылись, и поезд тронулся. На следующей станции, «Мраморная арка», Джефф вышел.
Он поднялся по лестнице, повернул направо и направился к «Одеону». Одна из афиш рекламировала «Дом ночных призраков». Джефф выбрал этот фильм потому, что сеанс начинался без пятнадцати четыре, а часы показывали четверть четвертого. Покупая билет, он почему-то вспомнил слова матери, которая говорила, что стыдно ходить в кино, когда на улице светит солнце…
Глава 14
Было бы гораздо интереснее, иногда думала Минти, если бы расцветка и покрой рубашек отличались большим разнообразием. Например, меньше белых сорочек или больше с воротником, который застегивается на пуговицы, и с карманами. Но количество белых все увеличивалось, и Минти решила, что теперь установилась мода на простые белые рубашки. В эту пятницу такая тенденция привела к тому, что ей пришлось погладить три белые, прежде чем дошла очередь до рубашки в розовую полоску, потом еще две, и только затем голубую в темно-синюю полоску и с воротником на пуговицах. Перед началом работы Минти распределила их равномерно. Оставлять все на волю случая никак нельзя. В прошлый раз, когда она так поступила, пришлось заканчивать шестью белыми, а это очень утомительно — гладить шесть белых рубашек, которые выглядят абсолютно одинаково. Не говоря уже о том, что это — Минти была твердо убеждена — плохая примета. В тот день, когда утром у нее остались одни белые, она в последний раз видела Джока, что явно было связано с рубашками, поглаженными не по порядку.