Призрак для Евы

Ренделл Рут

Глава 12

Самое ужасное, что она начала хотеть Джимса. По-настоящему. Совсем не похоже на чувство, которое Зилла испытывала к нему в юности. Тогда это был просто зуд, смешанный с обидой на то, что он единственный из знакомых мальчиков остается к ней безразличен. Одного этого оказалось достаточно, чтобы она попыталась его соблазнить. Но теперь все изменилось.

Как ни странно, желание оказаться с ним в постели совпало с разочарованием. Когда они просто виделись раз в несколько недель, пропускали по стаканчику и вспоминали прошлое, Зилла могла бы назвать Джимса своим лучшим другом. Совсем другое дело — жить вместе. Стала очевидной его раздражительность, эгоизм и абсолютное безразличие — в отсутствие

посторонних — к тому, есть она рядом или нет. Когда кто-то приходил — например, один из коллег-парламентариев, — Джимс демонстрировал нежные чувства: брал за руку, заглядывал в глаза, называл «дорогая» и, проходя мимо стула, на котором она сидела, останавливался и целовал в шею. Наедине же едва удостаивал словом. Но холодность в сочетании с внешностью — элегантностью, мрачным изяществом и большими темными глазами в обрамлении черных, похожих на девичьи, ресниц — лишь усиливала его привлекательность. Похоже, с каждым днем ее влечение только усиливалось.

На Мальдивах стало еще хуже. Они занимали номер с двумя спальнями и двумя ванными, но Джимс редко бывал здесь, проводя ночи в номере 2004, где поселился Леонардо. Не забывая об осторожности, он иногда возвращался в восемь, чтобы в девять часов, когда официант приносит завтрак, в белом махровом халате сидеть напротив нее за стеклянным столиком на балконе.

— Интересно, зачем ты это делаешь? — заметила она.

— Затем, что неизвестно, кто еще может жить в этом отеле. Откуда ты знаешь — может, та рыжеволосая женщина, которую мы вчера видели на пляже, журналист? Или та молодая пара — девушка, что загорает топлес, и ее юный друг, — может, они из газеты? Неизвестно. Я должен быть начеку.

Большинство женщин были бы счастливы, подумала Зилла, если бы их мужья могли говорить о молодой девушке с обнаженной грудью без похотливого блеска в глазах и хрипотцы в голосе. По утрам Джимс располагался на топчане среди серебристого песка, а рядом устраивался Леонардо. Зилла тоже присутствовала — на третьем топчане. Если она протестовала, заявляя, что предпочла бы поплавать в бассейне или прогуляться по деревне, Джимс напоминал ей о причине их брака. О том, почему дал ей два дома, почти неограниченную возможность тратить деньги, новую машину, одежду и уверенность в будущем. Кроме того, говорил Джимс, он стал отцом ее детей. Зилла начала понимать, что скорее нанялась на работу, чем вышла замуж, пожертвовала свободой в обмен на материальные блага.

Леонардо работал в Сити на биржевого маклера и в свои двадцать семь считался рисковым игроком. Его предки по линии отца на протяжении последних ста пятидесяти лет считались активными сторонниками консерваторов, и он был помешан на политике не меньше Джимса; они целыми днями обсуждали историю консервативной партии, процедуры Палаты общин и личности парламентариев, рассказывали истории из жизни Маргарет Тэтчер или Алана Кларка. Леонардо был очарован автобиографией Джона Мейджера и постоянно читал Джимсу выдержки из нее. Зилла с горечью подумала, насколько отличаются их беседы от представлений партийных бонз, с которыми она встречалась, о манере общения геев.

Она тоже беспокоилась. В том, что касалось его расхваливаемой роли, как отца Евгении и Джордана, дальше заявления о любви к детям дело не пошло. После возвращения из Борнмута Джимс почти не разговаривал с ними. На замечание Зиллы он ответил, что через несколько месяцев собирается определить Евгению в школу-интернат. Потом они наймут няню, которая будет постоянно жить у них, и превратят четвертую спальню в детскую. Зилла не рассказала ему о Джерри. Считалось, что они не были женаты и у него нет никаких прав на детей. А что, если Джерри попытается забрать их? Если он снова станет угрожать разоблачением — ведь она вышла замуж, не разведясь с предыдущим мужем? Это так несправедливо! Джерри обманул ее, отправив то письмо, в котором говорилось о его смерти.

А теперь вдобавок ко всему она не смогла устоять перед очарованием Джимса. Прошлым вечером в

ресторане отеля, пока они ждали, когда их поведут к столику, он демонстративно обнял ее. А потом, отодвигая для нее стул, ласково коснулся губами ее губ. Зилла слышала, что сидевшая неподалеку старушка шепнула подруге, как приятно смотреть на влюбленную пару. Этот поцелуй едва не доконал Зиллу. Ей хотелось подняться к себе и принять холодный душ, но пришлось сидеть напротив Джимса, который заглядывал ей в глаза и брал за руку. Леонардо всегда заказывал ужин в номер, и Зилла подозревала, что за едой он смотрит порнографические фильмы. Или видеозаписи победы консерваторов на дополнительных выборах.

Номер журнала «Телеграф» с ее интервью еще не вышел. Разве что в субботу перед Пасхой. Зилла строго-настрого приказала матери не пропустить его и обязательно сохранить, если статья появится в ее отсутствие. За день до отъезда она отправила письмо Джерри по адресу в Хэмпстеде, который он ей оставил, — судя по почтовому коду, не в Хэмпстеде, а в Вест-Хэмпстеде [30] . Это открытие несколько улучшило ее настроение.

Зилла не привыкла писать письма; она даже не могла вспомнить, когда делала это в последний раз. Наверное, в двенадцать лет, поблагодарив крестную мать за пятифунтовую банкноту, которую та ей прислала. Первый вариант показался ей угрожающим, и она начала все снова. Теперь Зилла уповала на милосердие Джерри, умоляя не выставлять ее преступницей, вспомнить, через что ей пришлось пройти и как он оставил ее одну, беззащитную, перед суровой жизнью… Нет, так тоже не годится. Зилла разорвала лист и в конце концов просто написала, что он ее напугал. У нее нет намерения прятать детей от родного отца. Джерри может видеться с ними когда пожелает, и все такое прочее, если никому не расскажет о ее поступке. Не употребляя термин «двоебрачие» — на случай, если письмо попадет в чужие руки, — она просила его больше не использовать «это слово». Это жестоко и несправедливо. Письмо отправилось к Джерри.

30

В отличие от Вест-Хэмпстеда, Хэмпстед считается фешенебельным районом.

Недостаток Мальдив заключался в том, что, несмотря на всю красоту острова, приезжать сюда имело смысл только с возлюбленным, от которого ты без ума и с которым хочешь все время заниматься любовью. Вроде Джимса и Леонардо. Для всех остальных тут ужасная скукотища. Зилла читала книги в мягкой обложке, купленные в аэропорту, ходила на массаж и три раза делала прическу, а поскольку Джимс не отступал от роли любящего мужа и все время фотографировал ее, она тоже его снимала, причем несколько раз вместе с Леонардо. Но возвращение домой в воскресенье стало для нее облегчением.

В самолете им предложили вчерашние газеты: толстые субботние выпуски с многочисленными приложениями. Зилла выбрала «Мейл», а Джимс взял еженедельник «Телеграф». Она читала очень увлекательную статью об удлинении ногтей, когда сдавленный возглас Джимса заставил ее поднять голову. Он побагровел, в значительной мере утратив свою привлекательность.

— Что случилось?

— Прочти сама.

Джимс смял газету, сунул ей журнал, встал и пошел по проходу между кресел к заднему ряду, где сидел Леонардо.

Статья о ней занимала почти три страницы; текст сопровождался хаотично разбросанными фотографиями. Первым делом Зилла посмотрела на снимки — они были великолепны. «Телеграф» показал ее в выгодном свете. Непонятно, чем недоволен Джимс. На большом глянцевом снимке она действительно похожа на Кэтрин Зета-Джонс. Теперь, когда она может себе это позволить, Зилла подумывала об имплантах груди, поскольку всегда считала, что в этой области немного обделена природой, но на фотографии вырез бюстье демонстрировал глубокую ложбинку между грудей.