Призрак и сабля
Шрифт:
— А в рыло не сунуть? — уставился на него с выражением незаслуженной обиды побратим и неожиданно густо покраснел.
— Да я не о том, — успокоил его Куница. — Сам пошевели мозгами: за двумя казаками, сколько басурман увяжется? Десяток, полтора — не больше. Значит, наше с тобой геройство никакого урона орде не нанесет и обернется пустым ребячеством.
— А что ты предлагаешь?
— Тут и мудровать особо нечего, — как можно убедительнее заговорил Тарас. — Сколько в Кафе за крепкого невольника дают? Две-три золотые монеты. Ну — десять… Да и то, если Султанат гребцов на военные галеры закупает. Тогда как за пригожую девицу, и простой мурза сотни драхм не пожалеет. А то и больше.
— Хочешь сказать, если ордынцы увидят девицу, то за такой добычей их большее число погонится? — одобрительно хмыкнул Степан.
— Будто сам иначе считаешь? — вопросом на вопрос ответил Куница. — Верхом, по степи, обычные селянки не ездят… Верно? Заметив подобную цацу, басурмане сразу смекнут, что наездница должна быть из знатной семьи. А такие невольницы, в их гаремах, стоят гораздо дороже обычных пленниц.
— В общем, ты прав… — неохотно согласился побратим. — Ладно, пострадаю для общества… — и тут же вполне серьезно пригрозил. — Но, если ты, хоть когда-нибудь проговоришься об этом — я тебя из-под земли достану! А потом обратно закопаю! И так заколдую, что вечность, прожитая в теле земляной жабы — сказкой покажется!
Куница понимающе покивал. Такую историю и в самом деле не стоит оглашать. Острые на язык запорожцы измучают насмешками да зубоскальством. Придется либо непрерывно морды бить, либо такой подвиг совершить, какой все на свете затмить бы смог.
— А знаешь что! — пришла ему в голову еще одна стоящая мысль. — Давай мы сами тебе такое прозвище придумаем, чтоб никому неповадно было. А любые шутки совершенно не смешные получались.
И глядя на насупившегося побратима, поспешно добавил:
— Это я так, к слову. Все равно, вступая в товарищество, тебе разрешат только имя, данное при крещении, оставить. И кто знает, какое хлопцы прозвище придумают… А я предлагаю… — Куница задумался на мгновение, а потом радостно изрек. — Небаба! — и поспешил объясниться, пока обидчивый здоровяк не подумал чего дурного. — Знаешь, как в народе говорят: "Вот — это настоящий казак, а не баба!". Звучит?! Да с таким прозвищем быть тебе атаманом, это как пить дать! Хоть об заклад побиться…
— Не-ба-ба… — медленно, словно пробуя на зуб новое прозвище, повторил недоученный чародей. — Гм, вполне… Степан Небаба! Годиться… Знаешь, а ты так меня теперь и зови. О! — вдруг запрокинул голову и, указывая на темное пятнышко высоко в небе, заметил. — Гляди, Тарас: это, случайно, не Василий нас высматривает? Что-то эта птичка уж слишком долго над нами висит. А ведь мы ни на сусликов, ни, тем более, на парочку полевок не похожи…
Куница вгляделся пристальнее и отрицательно помотал головой.
— Не-а… Опричник беркутом оборачивается, а то — канюк кружит…
— Тогда, тем более не нравиться мне такая прилипчивость, — проворчал Степан. — Боюсь, неспроста этот пожиратель падали над нами вьется.
— Эт, не обращай внимания… — отмахнулся Куница. — Не казацкое дело, в приметы верить. О том пусть бабы судачат. Все равно, чему быть — того не миновать! Ну, так что решил, побратим мой верный, новоиспеченный казак Небаба? Будешь красной девицей притворяться, или мне для этого отвернуться надо? Ты скажи, не стесняйся. Я ведь в чародейских делах не сведущ. Не знаю, как в таких случаях полагается…
Но ответа не потребовалось. Рядом с Куницей, в седле побратима возникла очаровательная и столь пышно разодетая красавица, что аж в глазах зарябило, от блеска платья, украшений и драгоценных побрякушек. Особо не выгадывая, Степан скопировал образ, который крепче иных запечатлелся в памяти. И новая спутница Куницы как две капли воды походила на невесту чародея, его же воображением облаченную в золоченую парчу и шелка. И все это одеяние так сверкало, что басурмане должны были все поголовно ослепнуть, чтоб не заметить ее ближе, чем за версту. Вот только у Аревик волосы были черные с синеватым отливом, а в воплощении Степана, она превратилась в пепельную блондинку… Здоровяк, как всегда, позабыл сменить окрас, в любом теле оставаясь верным белобрысому чубу.
— Ну, а теперь, когда мы все решили, быстро отвечай на вопросы… — непререкаемым тоном и густым басом Небабы произнесла изящная копия Аревик. — А то я, похоже, никогда и не узнаю: что поведала тебе при вашей последней встрече Аглая Лукинична?
— Ах, вот ты о чем, — невольно усмехнулся Куница. — В общем-то, я не слишком уверен, что правильно понял ее. Бабушка сказала, что у меня появился дар исполнения желаний…
— Это как понять?
— Ну, если я очень чего-то хочу, то оно непременно сбудется, — не слишком уверенно объяснил ведун. — Как-то так…
— Никогда о подобном слышать не доводилось, — покрутила головой "девушка". — Что же это… выходит, все в мире сообразуется с твоими пожеланиями? И вся эта кутерьма, которая сейчас с нами происходит — твориться по твоему собственному хотению? Извини, но это больше смахивает на горячечный бред, а не вещий сон… Наверное — жареного мяса переел?
— Не кипятись и не юродствуй, все не так просто, как говорится… — унял побратима Тарас.
Хоть это и невежливо, но во время разговора Куница упорно отворачивался от собеседницы, иначе вид прекрасной девушки, сбивал с мысли. Почему-то в облике пса или коня — Степан воспринимался самим собой, а превратившись в девицу — ну, никак не совмещал нежную внешность с грубоватым содержимым. Скорее всего, из-за того что и под шкурой свирепого сармата, и боевого коня — ученик чародея все равно воспринимался мужчиной, а сейчас — глядя на все эти рюшечки, бантики, да завитушечки, серьезного разговора с ним не получалось…