Призрак кургана
Шрифт:
– Обо мне говорят, – тихо сказал Свен. – Они знают, кто я такой.
– Правда? Откуда?
Свен кивнул, плотно сжав губы.
– Думаешь, они забыли ту потасовку с кровососами? Иди умойся – физия вся черная от копоти.
Они идут к гавани. У причалов стоят несколько груженных дровами парусных лайб, небольшие паромы, а чуть подальше, на рейде, красуется во всем своем величии огромная шикарная яхта.
Они зашли в ресторан и съели по омлету – по два пятьдесят на человека. Свен взял себе кружку пива, а Арону – ситро.
Поле еды Свен достал из деревянной табакерки,
– В новой стране еда бесплатно, – сказал он, когда они вышли на улицу.
– Ну да?
– Платят только те, у кого есть деньги.
В середине дня они уже сидели на пароходе, пересекая пролив. Арон все время оглядывался и видел, как медленно съеживается его остров, постепенно превращаясь в серо-коричневую полоску на горизонте. Остров как будто медленно тонул в море, и ему казалось, что вместе с островом тонет весь его привычный мир.
Юнас
За два года Юнас, оказывается, забыл, как здорово просыпаться у моря. Как будто ты космонавт – тебя усыпили и отправили на далекую планету, а там все другое: и воздух, и запахи, и звуки.
В день праздника он открыл глаза и услышал дыхание ветра и крики чаек, жужжание шмеля, бьющегося в оконное стекло, скрип велосипедов на береговой дороге… и самое главное – неумолчный, неравномерный ропот прибоя. Волнующий и успокаивающий.
Вилла Класс, подумал он.
Все эти звуки ему знакомы. Он опять оказался в солнечном, летнем мире, куда отец возил его почти каждый год с младенчества. Но теперь-то он уже взрослый. Ну, хорошо… почти взрослый. Двенадцать лет. И теперь он уже не живет с папой в большом доме дяди Кента, у него теперь свой домик, гостевой. Небольшой, конечно, – узкая комната с белыми стенами и натертым белым воском деревянным полом, зато свой. И у старшего брата Матса, и у двоюродного брата Каспера тоже… у каждого свой дом. Целых четыре недели он будет хозяином собственного дома.
Тетя Вероника, папина сестра, помогла ему постелить постель. Пришла с простынями и наволочками и оставила после себя легкий запах духов.
Красивое белое платье, а глаза такие же, как у папы, – серо-голубые. Юнасу очень нравилась тетка. Он даже соскучился – они не виделись уже два года. В прошлом году они не были на Эланде, а у тети Вероники не было времени заехать навестить их в Хускварну. Может, и вправду не было времени, но Юнасу всегда казалось, что тетя Вероника и его мама не особенно жалуют друг друга.
– А теперь управляйся сам, – улыбнулась тетя Вероника, надевая на подушку наволочку. – Здесь ты хозяин. Здорово, правда?
Еще бы не здорово. Никто не мешает.
Он сел в постели и выглянул в окно. Совсем рядом вода – плавательный бассейн. Метрах в десяти, не больше.
За береговой дорогой, под обрывом, темно-синяя сверкающая рябь пролива.
А над обрывом, почти на самом краю, – курган. Говорили, что это старый могильный курган и там появляются привидения. Не днем, конечно. Не при таком палящем солнце.
Юнас встал и натянул шорты.
Еще раз прислушался. Ни разговоров, ни звяканья посуды – ничего. Никаких звуков, кроме тихой многоголосой фуги островного лета.
Вчера, когда он пошел спать, празднование продолжалось. Впрочем, праздновали кто как: Мате с двоюродными братьями сидели на мостках у воды и ждали, не появятся ли какие-нибудь девочки, отец пошел в ресторан, тоже принадлежавший семье Клосс. Он был там за главного. А тетя Вероника и дядя Кент сидели на деревянной веранде, выстланной наподобие палубы, с аккуратными желобками между досками. С ними были муж Вероники, приехавший на пару дней из Стокгольма, и новая подружка дяди Кента. Юнас даже не знал, как ее зовут. Насколько он помнил, у дяди Кента каждое лето была новая подружка. Все они, как правило, были неразговорчивы, молча сидели за столом и вскоре исчезали.
Юнас чересчур устал, чтобы присоединиться к компании. Он лег в десять и быстро заснул под отдаленные звуки музыки, тихие разговоры и громкий, но все же приглушенный смех.
И проснулся с ощущением счастья.
Застегнул шорты, надел тонкую футболку, открыл стеклянную дверь и вышел на солнце. Было всего восемь утра, но солнце стояло высоко и жгло, как в полдень.
Два участка виллы Клосс. Камень, кое-где кусты и буйно растущая румянка. Раньше третьим участком, самым южным, владел отец, но потом дела его пошли не слишком хорошо, и участок он продал. Первое, что сделали новые владельцы, – пометили ревир: вкопали столбы и отгородились от виллы Клосс штакетником. В прошлом году штакетника не было.
Юнас захотел есть. Наверняка у дяди Кента в кухне найдется что-нибудь пожевать.
К монументальной вилле дяди Кента шла широкая, мощенная гранитными шестиугольниками дорога. Юнас посмотрел на бассейн – вода выглядела теплой и прозрачной, но в бассейне почти никто никогда не плавал.
У взрослых вечно не хватало времени, а Юнасу больше нравилось купаться в море. Настоящее купание на лоне дикой природы: скалы, водоросли и мелкие рачки, которые чувствительно щиплют за ноги, если долго стоишь на месте. Юнас как-то спросил у проходящего старика с клюкой, как они называются, и получил исчерпывающий ответ:
– Щипалки.
Он поднялся на обращенную к морю веранду-палубу Эта веранда и точно такая же в доме Вероники будут его рабочим местом в ближайшие недели. Ему предстоит отшкурить их и покрыть китайским маслом, чтобы не гнили и не темнели. Но не даром. Пообещали за работу тридцать пять крон в час – куча денег. Он согласился не думая.
Вилла дяди Кента была просто огромной, с панорамными окнами по всему фасаду. Юнас отодвинул стеклянную дверь на роликах и вошел.
Эта прохладная продолговатая комната с окнами во всю стену всегда напоминала Юнасу рубку космического корабля. Он, разумеется, никогда не был в рубке межпланетного корабля, но в кино выглядело очень похоже. Комната забита всевозможной электроникой. Маленькие лампочки в потолке с управляемым светом, огромная стереоустановка и еще более огромный телевизор. И стерео, и телевизор подключены к вмонтированным в стену метровым колонкам светлого дерева.