Призрак Малого Льва
Шрифт:
Риция была совсем другой. И слава Богу!
— Тебе не кажется, что мы расплавили льды на полюсах? — улыбнулась она припухшими от поцелуев губами.
— Кажется, — кивнул он, — ты просто вулкан, а не женщина.
— Вот видишь, кого ты так долго отталкивал!
— Риция, ты пропасть, в которую я боялся упасть. Или просто не хотел себе признаться, что уже падаю.
— Падай-падай! — засмеялась она.
На секунду
— Ол, я проголодалась, — заявила Риция.
Он улыбнулся.
— Это хороший признак.
Сонный Мотя поспешил на кухню и приготовил им горячие бутерброды. Из приоткрытого окна пахло прохладной и влажной, но все-таки летней ночью, звезд в сером небе не было, только зеленая круглая луна тускло просвечивала сквозь сплошную завесу хмурых туч.
Ольгерд смотрел на сидящую за столом Рицию, такую домашнюю, в его халате, с бутербродом и чашкой чая, и ему просто не верилось, что она может тут сидеть. Он подумал, что если бы вот эту женщину он видел каждое утро и с ней бы ложился каждый вечер, ему бы это никогда не надоело. Он был бы по-идиотски счастлив, что бы там вокруг ни творилось.
— Завтра пойду к твоему отцу, — сказал он.
— Зачем?
— Сдаваться, — усмехнулся Ольгерд, — надеюсь, он меня простит.
— А если не простит? — с тревогой спросила Риция.
— Честно говоря, не знаю, — признался Ольгерд, — у меня как будто руки связаны.
— У меня тоже, — Риция грустно опустила черные глаза, — неужели мне придется разрываться между вами обоими? Хватит мне того, что я разрываюсь между ним и Консом.
— Именно этого я и не хотел. Проще было улететь.
— Нет! Только не это!
Она поставила чашку на стол, в глазах была тоска. Ольгерд взял ее на руки, отнес в спальню, положил, укрыл одеялом. И опять ему не верилось, что она лежит в его постели, она с ним, и все уже было, что только может быть, или почти все.
— Давно хотела тебя спросить, — сказала Риция, сжимая его руку.
— О чем?
— Как любят эрхи? Как это у них происходит?
Ольгерд невольно улыбнулся.
— Любовный акт — это слияние и обмен: теплом, энергией, чувствами, даже генами. Мы раскрываемся друг перед другом, насколько это возможно в нашем мире. Мы доверяем друг другу и хотим этого. Иначе, это не любовь. У эрхов почти то же самое. Они обмениваются информацией. Представь, что мы эрхи. Мне не нужен половой орган, я могу войти в тебя целиком, насколько ты меня впустишь, насколько захочешь мне открыться и познать меня. Мы можем даже превратиться в одно целое. Тогда я все о тебе узнаю, до последней капельки. А ты обо мне. Впрочем, эрхи редко допускают полное погружение. Чаще ограничиваются информацией о последнем дне.
— А как же
— Ты же не боишься доверять мне свое тело? Тебя не смущает, что я все о нем узнаю?
— Но это ведь тело!
— Рики, эрхи выше и чище нас. У них не бывает постыдных тайн.
— А чужие тайны, Ол? Сегодня я познаю тебя, а завтра передам всю эту информацию кому-то еще! Не хочешь же ты сказать, что у них строгая моногамия?
— Нет, конечно. Просто в этом смысле все эрхи действительно одно целое. Через эту самую любовь все всё про всех знают. И, наверное, именно в этом у них ее смысл. Эрхи очень редко размножаются… Меня тоже это смущало, Рики. Я же человек. Я скрытен по природе.
— Странно, — задумчиво проговорила Риция, — даже не знаю, хорошо это или плохо…
— Это просто не наш уровень.
— Но… это приятно?
Ольгерд улыбнулся.
— Хочешь попробовать? — спросил он.
— Как это? — изумилась Риция.
— Твоей энергии должно хватить. Ты же у нас «белое солнце». Ненадолго я могу вытащить тебя туда. Хочешь?
— Ты серьезно?
— Конечно. Я пока еще белый тигр.
— И ты… все обо мне узнаешь?
— Не все, но что-то.
— Нет, — покачала головой Риция, — лучше люби меня тут.
— У тебя есть тайны от меня? — усмехнулся Ольгерд.
— Сколько угодно, — вздохнула она.
Шахта манила своим огромным провалом. Оттуда доносился глухой шум машин, словно гудела сама земля. Миранда захлопнула контейнер и огляделась. Никого вокруг не было. Одиноко стояли в засохшей грязи несколько роботов-проходчиков в полуразобранном виде, да поднимались сучковатые, чудом уцелевшие тут дубы.
Влекомая словно на аркане своим неистребимым любопытством, Миранда решила только взглянуть, что же там, в самом начале подземелья. Посмотреть одним глазком, просто почувствовать это состояние погруженности и быстро вернуться назад.
Она сразу поняла свою ошибку. В подземелье было холодно, а, главное, темно. А у нее даже не было шлема с фонарем. Она повернулась и с ужасом поняла, что не знает, куда идти. Вдоль стен тянулись кабели, она нашла их на ощупь, но куда, в какую сторону они тянулись? И в какой из проходов она только что вошла?
Миранда быстро взяла себя в руки и решила, что ничего страшного не происходит. Она ведь где-то совсем рядом со входом. Надо только методично обойти нишу по периметру и найти коридор.
Коридоров оказалось три. Она пыталась понять по звуку, который же ведет к выходу, но ей мешали стучащие зубы. Всю свою жизнь Миранда влипала в разные истории. При всем своем авантюризме она была совершенно беспомощна. Даже сын давно уже относился к ней, как к младшей сестре. А муж просто заявил однажды, что устал ждать, пока она повзрослеет. И ушел к одной умной и серьезной женщине.