Призрак Малого Льва

Федина Елена

Ольгерд устал, но чувствовал, что всеобщие усилия каким-то образом уравновесились. Голодный эллой не мог расколоть их сферу как орех, он тупо давил на нее со всех измерений, и вопрос был только в том, кто первый сломается.

— Помолчи, Ру, — посоветовал он, — экономь силы.

Неизвестно, сколько длилось это противостояние. Время потеряло всякий смысл. Они стояли, обнявшись, поддерживая друг друга, по очереди давая друг другу отдыхать. Шар медленно, но верно сжимался вокруг них.

— Может,

все-таки рванешь? — спросил Ольгерд, — на «фиолетовой?»

— А ты как же?

— Послушай, мы ведь кое-что узнали. Неужели зря?

— Не паникуй, Оорл. Я все снял на камеру. Камеру он не сожрет.

— Пока ее найдут…

— Я оставил матушке красочное послание. Завтра утром она его получит.

Ольгерд молча держал давящую сферу, ему уже слабо верилось, что им удастся выбраться. Но это входило в область запланированного риска, и удивляться тут было нечему. Знали, на что шли.

Перед глазами проносились виденья из далекого детства и беспечной юности: мама в домашнем халате, Алина с ранцем и бантами в легких пушистых волосах, отец достает из рюкзака подарки, маленькая Ингерда у него на коленях и болтает ногами в белых гольфах… прекрасная Зела в старинном платье в замке Оорлов, они танцуют при свечах. Он хотел любить ее, он хотел быть самым нежным, у него ныло сердце от желания, как будто желание рождалось в сердце, а не там, где предназначено природой. Как же сильна была тогда его обида, если сейчас, перед смертью, он вспоминает именно это?

Конечно, судьба послала ему утешение — божественную Анзанту. Кому еще выпадет счастье стать избранником богини любви! Но любил-то он Зелу… Как глупо сейчас об этом вспоминать. И глупо сетовать, что все в жизни складывается вопреки твоему желанию.

На Кампии ему показалось, что наконец-то появилась женщина, которая создана для него, которая любит его, и которую любит он. В кои-то веки! Он сразу решил, что все остальное по сравнению с этим — чушь, что через все можно пройти, лишь бы не потерять ее. Только Риция так не считала. Юная девушка оказалась более рассудительной и сильной, чем он. Или просто разлюбила…

— Очнись, эрх! — Нрис тряхнул его за плечо, — мы свободны.

— Что?!

Он и правда не сразу очнулся от своих грез. Шар исчез. Пещера была пуста и темна, она освещалась только светом их фонарей.

— Что случилось, Ру? — проговорил он с изумлением и облегчением: поле можно было наконец ослабить.

— Ничего, — усмехнулся Нрис, — он собрал свои манатки и смылся. Похоже, мы ему надоели.

— Странно.

— Ничего странного. Пошли отсюда, пока он не передумал.

Телепортировать они даже не пытались: сил не было. Кое-как проплелись по коридорам и доползли до стоянки. На границе звездного неба и голой, черной земли уже

занимался бледный рассвет.

Дом Ру Нриса на рассвете мирно отдыхал. Заспанная служанка принесла в гостиную завтрак. Прыгуны не любили роботов, эта барская привычка шла еще с Наолы, от избытка слуг.

— Вино? Коньяк? — деловито осведомился Нрис, по всему было видно, что в возлиянии он себе не откажет, и будет прав.

Ольгерд покачал головой.

— Только водку.

После такого напряжения хотелось оглушить себя сразу и отключиться. Голод тоже был зверский.

— Тейна, где Медия? — спросил Руэрто служанку, усердно сервирующую стол, — я люблю, когда она подает.

— Не знаю, мой прекрасный господин.

— Пойди, разбуди ее. Пусть приготовит мне ванну.

— Хорошо.

Тейна ушла.

— За второе рождение, — усмехнулся Руэрто, наполняя бокалы.

Опьянели они довольно быстро, несмотря на закуску. По этой причине обсуждение проблемы зашло в тупик.

— Пора в воду, — помотал кудрявой головой Нрис, — хочешь?

— Нет. Я бы просто уснул.

— Тогда иди, как увидишь кровать, на нее и падай.

— Желательно пустую. Мне твои наложницы не нужны.

— Скучный ты человек, Оорл!

— Не скучный, а пьяный.

В гостиную с виноватым видом вошла Тейна.

— Господин, я не нашла Медию.

— Как это, не нашла?

— Ее нигде нет.

— А у меня в спальне?

— Там пусто.

Руэрто нахмурился. Медия явно была для него больше, чем служанка.

— Она не отпрашивалась у Сии?

— Не знаю… Спросить у госпожи?

— Нет. Не нужно ее будить.

— Госпожа Сия не спит.

— Все равно, не стоит ее беспокоить так рано. Начнутся расспросы и вопли, а у меня и так голова болит. Пойди сама приготовь мне воду.

Ольгерд покачиваясь пошел по коридору, заглядывая во все двери. Ему понравился диван в маленькой малиновой гостиной, он был широкий и завален разноцветными подушечками. Расстегнув куртку, он сел. Колени и руки дрожать уже перестали, зато в голове шумело. Нестерпимо хотелось позвонить Риции. Сказать, что жив. Что любит эту чертову жизнь. И любит ее. Что у нее самая нежная на свете кожа и самые сладкие губы, и что только ради этого стоило бороться с призраком, замурованному, как цыпленок в скорлупе.