Призрак Малого Льва
Шрифт:
— Мы тебя тоже, — очнулся наконец Ольгерд, — привет, Кневх.
— Я вас уже приветствовал.
— Зачем ты хочешь нас забрать?
— Так хочет эллой.
— Кто это?
— Это мы.
Ответ был странным. И отвечающий тоже мало походил на себя. У него было лицо Кневха, глаза Кневха, даже живот Кневха. Но что-то в нем было чуждое, что мешало поверить, что перед ними их старый приятель. И даже
Ольгерд задумался и понял: Кневх говорил не своим голосом. От него взяли только оболочку и часть памяти, чтобы удобней было общаться. Самого же Кневха давно уже не было.
— Заметил, — шепнул Нрис, — тога уже белая, — сообразил, сволочь, с кем имеет дело. Но белый — это еще не сиреневый. И не голубой. Уж как-нибудь вырвемся из этого общежития.
— И много вас там? — спросил Ольгерд.
— Много, — был короткий ответ.
— А мы тогда зачем?
— Эллой Энгтри — открытая система. Закрытые системы нежизнеспособны. Мы должны жить и расти.
— До какого предела?
— Предела пока нет. Эллою Энгтри еще далеко до великого эллоя Магусты. Магуста сильнее и может поглотить Энгтри, как всех остальных. Нам надо расти.
— Ясно, — усмехнулся Нрис, — законы у них как у простейших на заре эволюции. Только питаются они не органическими молекулами, а высшими млекопитающими, типа таких дураков, как мы с тобой. До чего же Создатель любит повторяться! Фантазии ему что ли не хватает?
— Послушай, — начал было Ольгерд, пытаясь выудить из призрака как можно больше информации, — а если…
— Убирайтесь отсюда! — вдруг выкрикнул призрак своим, знакомым голосом, застывшее лицо его исказилось, — вы что, не понимаете, что он сожрет вас?!
— Кневх! Это ты?!
— Валите отсюда! Он сильнее! Не надейтесь на свою силу!
— Кневх, мы должны узнать как можно больше!
— Вы не успеете.
— Скажи только, он очень опасен?
— Он растет как снежный ком.
— Его можно уничтожить?
— Его может уничтожить только Магуста. Она сильнее.
— Это что еще за тварь?
— Это матка. Она отпочковывает всех, она же их и поглощает с новой информацией. Энгтри последний, кто остался, скоро она сожрет его.
— Где она сама?!
— Не знаю. Во всяком случае, не на Пьелле. Отсыпается она на необитаемых планетах, дальних, холодных. Лет по триста. А потом бодрствует на обитаемых.
— Она еще и Прыгунья? — усмехнулся Нрис.
— Она быстро обучается, — мрачно сказал Кневх, — когда-то поглотила Прыгуна, теперь вся галактика у нее в кармане… Ольгерд!
— Кневх
— Значит, Энгтри — щенок по сравнению с этой Магустой?
— С ней — да. Но вам от него не вырваться!.. Ну вот!
Как и в рассказе Кера, тога белым киселем стала стекать с грузного тела Кневха. Лицо его снова окаменело. Совершенно бесцветным, посторонним голосом он сказал:
— Вы пойдете со мной.
— Хватит, — заявил Нрис, — рвем отсюда к черту, — нечего эту липкую дрянь кормить Прыгунами и эрхами. До таких деликатесов она еще не доросла.
Не имея никаких возражений, Ольгерд кивнул и напрягся. Происходило это всегда как бы помимо его сознания. Он концентрировал всю энергию в солнечном сплетении и представлял черный узкий канал или трубу. В конце этой трубы была цель. Он не знал, какая сила его переносит, в его задачу входило только подчиниться этой силе.
На этот раз трубы не возникло. Он завис где-то в черной невесомости, потом, словно отброшенный батутом, вернулся обратно. Руэрто стоял рядом, нервно насвистывая похоронный марш. Белый кисель подбирался к ногам.
— Азол предупреждал, что эта тварь многомерна.
— Знаю. Давай попробуем вместе.
Они обнялись и все сделали так, как договорились, как давно отрепетировали и отработали. Все у них получилось хорошо, даже в канал вошли. Только вырваться не удалось. И на этот раз удар был больнее. Ольгерд упал на землю, ощущение было такое, словно его хлестнули сразу по всем частям тела, по каждому суставу и каждой клетке в отдельности. С минуту он приходил в себя.
— Это называется «вата», — иронично заметил Нрис, помогая ему встать, — когда канал перекрыт.
— Ничего себе, вата! Как будто между жерновов пропустили.
— Через «вату» можно вырваться только на «фиолетовой молнии». И то не всегда. Кера, пожалуй, смог бы.
— А ты?
— Я? Даже пробовать не хочу. Мне такие оплеухи не нравятся. Держи сферу, Ол, он что-то слишком шустро нас заливает.
Нрис держал поле с радиусом в три метра, на весь объем пещеры. Белый кисель обволакивал ее на четверть. Они стояли как будто на дне большой чаши.
— Ладно, — сказал Ольгерд, — вариант номер три, — пусть попробует взять нас на измор.
Он присоединил свое поле к полю Нриса. Скоро они оказались в белом шаре. Целиком. Как птенцы в скорлупе. Только после этого давление на поле стало расти. Эллой захватил их, как удав, и теперь пытался переварить. У Руэрто от напряжения выступил пот на лице, Ольгерд чувствовал себя не лучше. Напарник все еще пытался шутить.
— Кажется, нам придется изучить его более глубинно. Изнутри, так сказать… И что мне не сиделось в теплой ванне? Любопытство проклятое!