Призрак мятежного Ориона
Шрифт:
«Вот придурок, малой!» – поддержал боцман, управляющий горизонтальными рулями.
С 1978-го года после приличного ожога, реанимированные слизистые в носу Самарина уже не сильно обоняли, но запах тухлых яиц, всё же, воспринимали с отвращением. Моментально это вредное, и даже опасное для нашего здоровья благовоние, заполнило весь отсек. Только в Чёрном море на глубинах более восьмидесяти, а иногда и шестидесяти метров начинается сероводородный слой.
По просьбе шутника – радиометриста Серебродольского, доверчивый трюмный машинист, обмотав ветошью трубку вентиляции помпы, хотел неслышно набрать бутылку чистейшей морской воды. Для горла, якобы, полезно.
Айдар Нурзалиев – скромный, маленького росточка узбек из предгорий Памира, хорошо разбирался в барашках и чудесно готовил плов или лагман, но с освоением техники и русского языка ещё не всё получилось. Айдар был благодарен своему военкому, что тот отправил его в подводники. Иначе, никогда не видеть ему паровозов, больших городов и Чёрного моря. Он отказался от права уехать в свой уже независимый Узбекистан. Малыш написал письма родным и военкому, а старпом заверил печатью его добровольное желание. И он был далеко не одинок в таком выборе. «Тридцать седьмая» оказалась единственной на дивизии, не зачавшей в себе даже зародыша дезертирства, в то время когда в войсках, особенно на территории Украины, оно приняло массовый характер.
Смущаясь и зажимая нос тряпкой от запаха, Айдар с явным акцентом произнёс вахтенному механику Игорю Балкунову:
«Виноват, товарщ старший лейтенант. Я всё поняль. Больше не буду».
Пришлось открыть переборочные двери и поделиться «тухлыми яйцами» с соседними отсеками.
Ему прощались подобные непрофессиональные шалости. Он самый маленький в команде, да ещё и со смазливым личиком – поэтому относились к нему, ну как к наивному ребёнку. Как-то Самарин наблюдал со стороны потешную картинку.
В трёх-шереножном строю в первой шеренге его на плечах нёс верзила-электрик шестого отсека. И сейчас народ в Центральном, морщась от запаха, снисходительно улыбнулся и оживился.
«На лодке через сутки под водой в воздухе образуется до двадцати восьми элементов и их соединений, которые являются вредными для здоровья и опасными для жизни», – делово проявил свои знания общей подготовки химик-саниструктор старший матрос Дымов. Он обслуживал вертикальный руль, то есть отвечал за удержание назначенного курса корабля.
«А ну-ка, Дым, назови их всех», – поспешил вмешаться акустик и получил громкий щелбан по голове от вахтенного офицера за то, что снял наушники.
«Ага. И Айдарчик ещё парочку добавил для ровного счёта. У тебя дома воздух свежий, Ай-дар?», – спросил боцман-одессит старшина первой статьи Игорь Сотур, – Вернёшься в свой кишлак, расскажешь аксакалам, как яйца тухлые нюхал. Объяснишь мудрецам, если неделю без бани в корпусе просидишь, сероводород выделяешь. Понял, Айдарчик?».
«Поняль. Скажу, конечно», – залился детским смехом трюмный.
«На подводной лодкевоздух очень плох.Вот тебя сюда бы,через год бы сдох.»С интонацией разбуженного ребёнка, произнёс весь мокрый от пота штурман, высунувшийся из своей рубки.
Старший лейтенант Андрей Дмитров – симпатяга и перспективный офицер. Два года на корабле.
Глава 11. Флотские байки
Тогда, они поздно вечером пришли в Балаклаву, и на причале швартовы принимал лейтенантик с чемоданом.
– Ты кто, лейтенант? – спросил с мостика старпом.
– Ща узнаешь, – тяжело дыша от таскания канатов, смело ответил тот.
Сойдя на берег, почти на сходне после команды «вольно», капитан принял доклад:
– Лейтенант Дмитров прибыл для дальнейшего прохождения службы.
– Штурман? – спросил Самарин.
– Так точно. Закончил «Фрунзенское», – ответ прозвучал с гордостью.
– Вон тот дядя, с такими же усиками, и с которым Вы уже на «ты», старший помощник командира. Иди к нему сдаваться, лейтенант.
Виктор показал на старпома и направился по причалу к телефону, с докладом Оперативному дежурному.
– Тут лейтенант один трое суток шарахается, к тебе назначен. Его флагштур загрузил по полной программе. Говорит, способный малый. Я ему сказал ждать в кабинете, а он куда-то исчез, – закончил общение Оперативный.
– Уже на борту. Швартовы принимал, – ответил Самарин, радуясь оценке своего нового офицера.
Казалось бы, обычная ситуация для военного человека, но всё равно произвело впечатление.
Молодой офицер не стал дожидаться утра в оплаченной гостинице, а пришёл на свою подводную лодку без удобств. А главное, что и дальше он всё делал красиво. Зачёты сдал вовремя. Сразу же понравился экипажу и сдружился со старшим помощником капитаном третьего ранга Константином Градовым.
Все офицеры Ласточки были поджарыми аккуратными симпатяжками и большинство с пшеничными усиками. Дмитров пополнил их ряды.
Однажды летом, около нолей, беззвучно швартовались в Феодосии.
Чёрная лодка, неожиданно для встречающих, на инерции переднего хода, как призрак возникла из темноты.
И только на мостике от топового огня, светились фигуры офицеров в белых разовых рубахах.
«Б л я. Белая гвардия, да и только!» – восхищённо воскликнул зам. командира соединения по политчасти капитан второго ранга Владимир Турбин, – Б л я, как гусары с бордели на карете возвращаются, бль. Стервецы».
«Б л я» и «бль» у него вылетало постоянно, даже перед строем дивизиона.