Призрак Рембрандта
Шрифт:
– Ну тогда все просто, – пожала плечами Финн.
Тут «Королева» поднялась на следующий гребень, и, уже зная, чего ожидать, Финн изо всех сил ухватилась за штурманский стол. Только когда стремительный спуск, больше похожий на падение, закончился, она выпрямилась, с трудом сглотнула и продолжила:
– Обходить надо слева.
– Беда только в том, что ветер все время меняет направление, – вмешался Билли.
Он стоял, широко расставив ноги и прижимаясь спиной к переборке, а «Королева» со скрежетом и кряхтеньем взрезала носом очередной гребень, поднимая огромный фонтан брызг.
– Он прав, – мрачно подтвердил Хансон. – Тайфуны
– Одним словом, это как в кости, – вставил Санторо, – может повезти, а может и нет.
– Ну, не совсем, – возразил Хансон. – Вот потому-то мы и стараемся выйти в открытое море – чтобы на всякий случай было место для маневра. Пару часов понаблюдаем за тайфуном, а потом решим.
Уже наступила ночь, а «Королева Батавии» по-прежнему с трудом прокладывала путь среди бесконечных валов, взбиралась по пенистой, почти отвесной стене, мгновение колебалась на гребне и, как на американских горках, ухала вниз. Ветер становился все сильнее и свистел в такелаже так, что разговаривать стало невозможно.
Хотя все, что нужно, было закреплено и задраено, а двери в надстройку надежно закрыты, вода проникала всюду. Она стояла на полу в каюте Финн и пополнила трюмные воды, от чего жидкость в унитазе начала подниматься и уже подобралась к самому краю. Из каждого шва, щели, трубы и вентилятора сочилась вода.
Вместе с падением давления понизилась и температура, и, даже натянув на себя старый, траченный молью свитер Максевени и резиновую куртку, Финн никак не могла согреться. Но хуже всего был тот страшный удар, который сотрясал старенький корпус всякий раз, когда «Королева», сорвавшись с гребня, падала вниз, в провал между волнами. Казалось, будто какой-то гигантский кулак обрушивается на нее, норовя разнести на кусочки и отправить их всех на дно.
Большую часть времени Финн просто сидела в кают-компании, мрачно глядя в угол, и мучительно переживала каждый взлет и падение «Королевы», как испуганные пассажиры самолета переживают все толчки и воздушные ямы в зоне турбулентности. Про себя она горячо молилась о том, чтобы старые швы обшивки выдержали этот страшный напор, и, закрыв глаза, представляла себе, как на мгновение, когда судно замирает на самом гребне волны, обнажается дряхлое, обросшее ракушками, беззащитное днище.
Тоши пытался соблазнить ее мокрым, разбухшим сэндвичем, но от одного взгляда на яичный салат, который еще днем сама рубила, смешивала и заправляла майонезом, она ощущала, как мучительно сжимается желудок. Финн промокла, проголодалась, ей было не на шутку страшно, и она хотела только одного – чтобы все это так или иначе поскорее закончилось. Уже глубокой ночью, собравшись с духом, она опять поднялась по дрожащему под ногами трапу в рубку, потому что не могла больше бояться в одиночку.
Хансон сменил Эли Санторо на руле, и на мостике были только он и Билли. Вид, открывающийся через залитое дождем лобовое стекло, удручал еще больше, чем прежде. Мощные стеклоочистители не справлялись с ливнем, который хлестал с неба не струями, а сплошным потоком. Грохот волн, разбивающихся о нос и палубу «Королевы», напоминал непрерывный звон гигантского колокола.
– Так дальше не пойдет! – крикнул Хансон, едва оглянувшись на Финн. – Волны слишком большие и слишком близко друг к другу! Мы либо пойдем ко дну, либо переломимся пополам.
– Хотите повернуть ее лагом? – заорал в ответ Билли и даже побледнел от ужаса.
– Нет
– Что значит «лагом»? – испуганно спросила Финн.
Билли уже открыл рот, чтобы ответить, но в то же мгновение судно, как слаломист, сделало крутой поворот на склоне гигантской, закрывшей все небо водяной горы, и Финн от неожиданности упала на пол и полетела в другой конец мостика. Нависшая над ними волна казалась огромным, готовым к удару кулаком, с черных костяшек которого ветер срывал бороду из пены и брызг.
«Королева Батавии» наискосок взбиралась по склону новой горы, а Финн еще не успела подняться на ноги, когда гребень первой обрушился на палубу. Ледяной поток распахнул дверь мостика, на мгновение наполнил его водой и тут же схлынул в противоположную дверь, а Финн так и осталась сидеть на полу, кашляя и отплевываясь.
Каким-то чудом Хансону удалось удержать штурвал и развернуть судно на сто восемьдесят градусов, кормой к ветру. Теперь они не встречали шторм лицом к лицу, а убегали от него.
– «Встать лагом» – значит встать бортом к волне. Иногда это не так-то просто! – перекрикивая ветер, объяснил ей Хансон.
– Я уже заметила! – засмеялась Финн, с помощью Билли поднимаясь на ноги.
Теперь, когда судну больше не приходилось бороться с неистовой силой встречного ветра, ей было не так страшно. Но шторм преследовал их по пятам, точно голодный хищный зверь, понемногу настигал, него «глаз», окруженный страшной ревущей стеной, становился все ближе.
«Королева Батавии» плыла в непроницаемой темноте, и волны то с макушкой накрывали ее, то выбрасывали на поверхность, обрушивались на палубу и скатывались с бортов. Финн, уставшая и насквозь промокшая, забилась в угол рубки и оттуда мрачно наблюдала за начинающим светлеть небом. Она размышляла о причудах своей судьбы и о том, что совсем недавно она умирала от скуки в чопорном аукционном доме, а вот теперь оказалась в самом центре взбесившегося тихоокеанского тайфуна.
Еще она вспоминала о Колумбусе, о доме и об опасностях, которые почему-то неотступно преследуют ее с тех самых пор, как она уехала из Огайо. Но больше всего она думала о том, что, скорее всего, навсегда останется здесь, проглоченная безжалостной морской пучиной.
Неожиданный треск, похожий на выстрел, заставил Финн вскрикнуть от страха, а следующая волна тут же подхватила и унесла в море обломки старой спасательной шлюпки, раздавленной, будто спичечный коробок.
К шести утра «стена глаза» почти настигла их, и в море воцарился полный хаос. Волны сталкивались друг с другом и с грохотом рушились, выбрасывая к небу фонтаны пены и брызг. Дождь сплошной стеной заливал лобовое стекло, и «Королева» плыла наугад, как слепая.
Уже совсем рассвело, но видимость от этого не улучшилась, и море слилось с небом в одну серую, бурлящую массу. Клочья мокрого, густого тумана пролетали мимо судна со скоростью больше ста миль в час. Канаты брашпиля и лебедок и радиоантенна давно уже полопались, как гитарные струны. Один раз Финн показалось, что между вздымающимися валами она заметила другое судно, но оно исчезло в тумане еще до того, как она успела сказать об этом Билли и Хансону.
А потом, совершенно внезапно, дождь вдруг прекратился и наступила мертвая тишина, еще более страшная, чем завывания шторма. Их продолжало швырять с волны на волну, но над головой на голубом небе сияло солнце.