Призрак в зеркале
Шрифт:
— Печально, — вздохнул я. Летопись автогонок пестрит некрологами. И кое-кого из их героев я знавал лично. А этого паренька до сего момента даже имени не уверен, что слышал… Пытаясь отделаться от гнетущего ощущения, я, вспомнив кое-чего, перенацелил трубу на давешнюю надувную арку. — Извини, малость не в тему. Не подскажешь, что там рекламируют? А то не шибко силён в немецком.
— Вроде, нечто типа синтетического афродизиака, — приблизил глаз к окуляру Курт. — Зачем тебе? Наконец озаботился личной жизнью? Или пыжишься сделать вид, будто тебе неинтересно?..
— Очень интересно! — не стал притворяться я. — Только не понял, где обещанная мистика?
— Так то лишь половина истории. Вернее, четверть. Рассказывать остальное?
— Конечно,
После финиша в паддоке и на трибунах царило подавленное настроение. Говорят, Комендаторе был взбешён. Контракт с Формулой так и не подписали. Зато её «младшая сестра», согласно уже заключённому, провела тут ещё три этапа. И через год драма повторилась. Лидера развернуло поперёк в слепой зоне, идущий вторым на полном ходу въехал ему в двигатель — скончался на месте. А первого долго не могли вытащить, при ударе его машина опрокинулась и загорелась. От умирающего в ожоговом отделении впервые услыхали про «жёлтого призрака». Естественно, сочли бредом.
— Вот откуда он взялся?.. — пробормотал я, представив, насколько это нелепо и жутко звучало из уст смертельно обожжённого человека.
— И это далеко не конец! — всё больше входил в раж сказителя Вангер.
Третью гонку здесь, ожидаемо и одновременно неожиданно, выиграл Перье. С огромным отрывом. На подиуме триумфатор был мрачней тучи, отказался от интервью. Но шепнул соседу: «Он всё время преследовал меня…» Так бы и осталось в памяти обронённой метафорой, но по дороге домой в Монако победитель врезался в дерево на своём Ягуаре. Все удивлялись — вне трассы он ездил предельно аккуратно. А тут, судя по замершей стрелке разбитого спидометра, было нереально вписаться в поворот.
— Намекаешь на самоубийство?
— Не я, — поморщился репортёр. — Страховая компания что-то там пыталась… Но, опасаясь ненужной шумихи, всё списали на усталость, плохую видимость, короче — несчастный случай. Второй Формуле предстояло откатать тут ещё один, последний, этап. И первого — прикинь! — завертело опять в том же самом месте, что позапрошлогоднюю жертву.
Преследователь на огромной скорости протаранил ему бок, точно по центру, практически расплющив кокпит. Выжить внутри после такого шансов не оставалось. А второму долго залечивали переломы ног. Встав на них, он так и не покинул больничные стены. Вроде, повредился умом. Всё время твердил, что не отрулил, поскольку перед ним в развёрнутый болид ударила другая машина, выбив с траектории.
— Не знаю, — покачал головой Курт, — как это называют в психиатрии — когда следствие принимают за причину, чтобы справиться с чувством вины.
Кажется, мы, пилоты, давно свыклись с мыслью: что в автоспорте ты можешь не только погибнуть в расцвете лет, но и стать невольным убийцей. Или, если вообразить себя в седле гоночного байка… В плотном трафике ты приближаешься к скоростному повороту. Пытаешься пристроиться в воздушный мешок от впереди идущего. И вдруг тот резко уходит в сторону. У него была ничтожная доля секунды, чтобы среагировать. У тебя её уже нет. Кувырок через руль. Долгий полёт в гравий. И понимание, что отправил тебя в него не чужой упавший мотоцикл, а попавший под колесо человек. С которым четверть часа назад обменялись приветствием, или на прошлой неделе, быть может, поливались шампанским на подиуме. И ты, залечив свои ушибы, переломы, снова сядешь в седло и будешь вновь туда стремиться, обливаться шампанским уже с другими. А у него — травмы несовместимые с жизнью. Конечно, язва на совести не затянется. Но чтобы после такого доживать век в психиатрической лечебнице!.. Даже полковник Тиббетс спокойно занимается этим дома.
— И не было ни видеосъёмки, ни свидетелей?
— На плёнку инцидент не попал. А очевидцы… Всё произошло слишком быстро. Обычно память восстанавливает такие эпизоды, внося коррективы согласно другим источникам и, разумеется, здравому смыслу. Никаких следов участия в аварии третьей машины не выявили. Однако общий итог был неутешителен: четыре трупа в четырёх гонках и ещё один — вскоре после. Официальная пресса, естественно, не стала заострять внимание на мистической стороне. В ней отражены лишь сухие факты, увы, не такие уж нетипичные для тогдашнего автоспорта. Зато кое-что мне удалось раскопать в жёлтых псевдонаучных изданиях. Да ещё при личном общении. В окологоночной среде слухи, больше шёпотом, но передавались. Так что видишь, я подготовился.
— Сам-то в это веришь?
— Если мыслить рационально — причин нет. Но чёрт!.. Кто его знает, чего там Золтан успел подумать, летя в дерево и будучи уверен, что его выбил… вернее, убил… собственный товарищ по команде?!.
— В сердцах проклял трассу? — попробовал угадать я.
— Честно говоря, я б не сильно его осуждал, — поддержал версию Курт. — В любом случае, забрать вырвавшееся проклятие назад у него времени не оставалось.
— Почему ты исключаешь простое совпадение?
— В мире достаточно скептиков, привыкших всё необъяснимое объяснять исключительно им. И не забывай: четверо из пяти погибших — лидировали! Не мне тебе доказывать, что первая позиция — самая безопасная в гонке. Так отчего на место Мэврика шеф выбрал именно тебя? — снова внезапно перескочил Вангер на скользкую тему и, давая время подготовиться, опрокинул в себя ещё принесённую порцию виски, которую, не помню, когда успел заказать.
— Ну, возможно, по физическим параметрам: рост, вес — мы схожи… — ответил я, видимо, так же неубедительно, как до этого отвечал себе. — Или манерой вождения…
— Где ему было замерить твой рост и вес?.. — Курт пьянел на глазах. — И на твою манеру он плевать хотел!..
— Тогда из-за чего? — сдался я.
— Почём знаю?!. Он мне на ушко не шептал. А ты подумай.
Кажется, можно догадаться, куда он клонит, но не решается озвучить первым: Семью я не завёл, карьера близится к закату. Одного молодого и перспективного шеф уже потерял. И не желая повторения, выбрал того, кем не жалко рискнуть?.. Отчего б не посодействовать уставшему от жизни уйти на досрочный отдых?.. Бред! С таким подходом в формулах бы гонялись одни старики и безнадёжно больные…
— Другое удивительно, — отогнал я некомфортную, как крошки в постели, мысль. — С чего у меня вдруг всё стало получаться? И приносить удовольствие, которого раньше не было.
— Очень легко! — саркастично осклабился друг. — Теперь твоя машина проще, медленней и лучше прежней (на общем фоне, разумеется). На ней не надо переходить грань, дабы не отстать от соперников. Это приходится делать им.
— Не строй из себя Капитана Очевидность! — кольнула меня обида за Мэврика, создавшего команде чемпионский задел. Может, его дух вселился в меня? Или угнездился в машине… Помнится, в 70-м Фиттипальди выиграл в Уоткинс-Глен на моторе, снятом с Лотуса погибшего Риндта. Но в той истории не было никакой мистики. А после драмы в Мичигане шасси и двигатель, разумеется, целиком пошли на списание. Подо мной оказалась новенькая «с иголочки» Лола. Объезженная всего-то пару тестовых дней на Лагуна-Секе. Хотя кто кого объезжал — ещё вопрос. — Легко рассуждать, будучи наблюдателем. А ты попробуй поезди!..
— Твой босс ведь тоже не пилот, даже бывший, а бизнесмен. И тебе не кажется, что история с жёлтым призраком ему знакома? Ни Зебровски с Фирелли, ни Фриц, который Лайквуд — не знают, а он — да.
— Показалось, — задумался я, поскольку в возмущении шефа тем злополучным вопросом на пресс-конференции не уловил ни капли любопытства.
Курт подозвал официанта, вместе со счётом попросив им же прорекламированный эспрессо с неизменным виски.
— Один мой приятель, играя в рулетку, делал ставки на номера погибших гонщиков, — опять, подобно крупье, сменил он тему, — и неплохо приподнялся. Особенно ему везло на тех, чьи обладатели разбились совсем недавно или находились при смерти.