Призрак Великой Смуты (CИ)
Шрифт:
– Недолет, – произнес дальномерщик на бронепоезде, – один больше.
– Вижу, – сказал лейтенант Степанов и, оторвавшись от командирского перископа, ввел поправку, после чего головное орудие произвело еще один выстрел. На этот раз снаряд лег так, как надо – прямо между двумя орудиями японской батареи. Там уже поняли, что сейчас их будут убивать, и лихорадочно пытались свернуть позиции, чтобы уйти из-под обстрела. Но было уже поздно. Бронепоезд перешел на беглый огонь из всех шести своих орудий: двух – калибром 130 миллиметров, и четырех – калибром 102 миллиметра. Даже если бы японским артиллеристам и удалось сняться с позиции, то укрыться на ровной местности, плавно поднимающейся к Нерчинскому
Минуты через три такого обстрела на позициях японской батареи сверкнула яркая багровая вспышка. Земля заходила ходуном, раздался тяжелый грохот, и в небо взметнулось огромное, черное как смоль, похожее на огромный гриб-поганку, облако. Видимо, пользуясь ночным затишьем, японцы натаскали на позиции с 81-го разъезда запас снарядов побольше. А шимоза – штука нежная, грубого обращения не переносит. Вот и рванул весь японский боезапас от случайного попадания, разметав все вокруг вдребезги и пополам.
Сразу после этого взрыва бронепоезд прекратил на время огонь, потому что стрелять было больше уже не во что и не в кого. Минуту спустя белыми струями пара фыркнули оба локомотива, и серая стальная громада сухопутного крейсера тронулась с места. С обманчивой неторопливостью бронепоезд двинулся в сторону станции, а за ним из-за увала показался еще один поезд, на это раз составленный из классных вагонов, теплушек и открытых платформ.
– Солидные, как я погляжу, в Петрограде товарищи, – одобрительно покачал головой Зиновий Метелица, оглушенному и оттого чуть приоткрывшему рот Георгию Богомягкову. – Пять минут работы, и все. Японских батарей словно и не было.
Есаул Семенов, наблюдавший за боем с высоты пригорка у 81-го разъезда, был вне себя от ярости. Совсем недавно ему казалось, что основные силы большевиков вот-вот будут разгромлены и станция Борзя будет взята, после чего перед ним откроется дорога на Читу. И вот теперь все вдруг переменилось. Несмотря на свою общую малограмотность, Семенов имел немалый боевой опыт и прекрасно понимал, что никаких средств против бронированного монстра вооруженного тяжелыми морскими орудиями у него нет. Полевые пушки, даже если бы они у него еще оставались, способны взять эту громадину только из засады в упор. Но такую роскошь противник ему вряд ли позволит. А значит, надо спасать то, что еще можно спасти. Следует незамедлительно отступить на ту сторону Нерчинского хребта и, укрепившись на перевале, просить у своих узкоглазых покровителей еще пушек, солдат, бронепоездов, и, чем черт не шутит, аэропланов. Есаул сплюнул, развернул коня и вместе со своей свитой постарался поскорее убраться с опасного места. А то большевики на бронепоезде обратят внимание на группу торчащих на пригорке всадников и «приласкают» их парочкой фугасов.
Тем временем бронепоезд Красной гвардии, почти не задержавшийся на станции, пошел вперед, огнем пушек и пулеметов рассеивая семеновскую пехоту и кавалерию. Остановился он только с полверсты не доезжая до 81-го разъезда. А с флангов в эту кутерьму, как и планировал Лазо, с гиканьем и свистом врубились аргунцы.
Пока бронепоезд геройствовал, разгоняя разгромленные семеновские банды, второй состав вкатился на станцию Борзя. Оба паровоза шумно вздохнули, окутались паром, лязгнули тормоза, и эшелон замер на месте. Открылась дверь первого вагона и на перрон легко соскочил худощавый молодой человек кавказской наружности, одетый в серый пятнистый бушлат, перетянутый ремнями офицерской портупеи и белую лохматую папаху с красной звездочкой. Оценив его выправку, Сергей Лазо решил, что это еще один офицер-фронтовик,
– Здравствуйте, товарищи, – приветствовал незнакомец Сергея Лазо и Георгия Богомягкова, – я Бесоев, а вот мой мандат, подписанный товарищами Сталиным и Лениным.
– Здравствуйте, товарищ Бесоев, – Лазо чуть было по старой привычке не приложил руку к своей папахе, – комиссар Забайкальской бригады Красной гвардии Лазо. А это наш начальник штаба товарищ Богомягков. Должен сказать вам, что появились удивительно вовремя, эти семеновские пушки нас чуть было совсем не доконали. А вот товарищ Богомягков не верил…
– Был грех, товарищ Бесоев, – смущенно улыбнулся Георгий Богомягков, – и правда не верил. Но вы убедили меня, аки Фому неверующего. Извините, если что. Теперь же надо срочно решать – что нам дальше делать с Семеновым и его бандой.
– Извиняю, товарищ Богомяков, – сказал Бесоев, – а вот подход к делу у вас совершенно правильный. Товарищи, есаул Семенов, так сказать, лично, и есть основная цель моего визита в ваши палестины. Во-первых – этот человек, обладая определенным влиянием на кое-кого из казаков, а так же всеми фибрами души ненавидя власть большевиков, собирает вокруг себя все местные контрреволюционные силы. Во-вторых, на него, как на своего послушного холуя, уже сделали свою ставку японцы, которые не пожалеют ни сил ни денег для его поддержки. Поэтому главная задача, поставленная передо мною правительством – это взять есаула в плен или, на худой конец, уничтожить на месте. Ибо, пока он жив и на свободе, то покоя в здешних краях не будет.
– Это-то и мы понимаем, – кивнул головой Георгий Богомягков, – только вся заковыка заключается в том, как это сделать. Лично в бой свои сотни, как, к примеру, товарищ Метелица, он не водит.
– Для этого дела, – улыбнулся Бесоев, – у меня есть взвод специально подготовленных и вооруженных бойцов. От вас нужны лишь надежные проводники, знающие окольные тропы через хребет, и сведения о том, где есаул держит свой штаб. А уж дальше мы как-нибудь сами управимся.
– Штаб у Семенова, как сообщили пленные, находится станции Даурия, – сказал Георгий Богомягков. – Людей надежных мы вам тоже дадим. Пошлем с вами одну-две сотни казаков из Аргунского полка. Они люди местные, знают здесь каждую тропку, да и сотня-другая сабель вам тоже не помешает.
– Очень хорошо, товарищ Богомягков, – кивнул Бесоев. – А вы, пока мы будем заниматься Семеновым, соберете еще людей, подучите их, а потом, когда все будет готово и мы покончим с Семеновым, по нашему сигналу при поддержке бронепоезда, артиллерии и броневиков, ударите через перевал, чтобы разгромить и уничтожить всю его банду. И берегите людей, товарищи. Каждый надежный боец у нас на счету. Так что даже размен одного нашего на десять семеновских архаровцев для нас цена неприемлемая.
– Да, – согласился Сергей Лазо, – мы так, пожалуй, и сделаем. Но, товарищ Бесоев, вы сейчас сказали про артиллерию и броневики. Вы их тоже привезли с собой из Петрограда?
– Как вам сказать, товарищ Лазо, – сказал Бесоев, – броневики мы, действительно, везли с собой из самого Петрограда. А четыре трехдюймовки мы конфисковали для вас в Екатеринбурге. Правда наводчиков для них у нас нет, да и снаряды только шрапнельные.
– Царский подарок! – воскликнул обрадованный Богомяков. – За пушки вам, товарищ Бесоев, отдельное спасибо. А наводчиков к ним мы обязательно найдем. Есть среди нас товарищи, которые на войне с германцами служили в артиллерии.
В этот момент к разговаривающим командирам подъехал на коне Зиновий Метелица, с перекинутым поперек седла низкорослым человеком в русской офицерской меховой бекеше.