Призрак Великой Смуты (CИ)
Шрифт:
– Товарищ Сталин, – сказал Дзержинский, – мы уже формируем отряд, который в самое ближайшее время будет направлен в Екатеринбург. Учитывая, что на Урале, действительно, сильны троцкистские и сепаратистские настроения, нам следует подготовиться к возможному вооруженному сопротивлению. Поэтому, я думаю, что немного позднее к этому вопросу надо будет вернуться еще раз, и обсудить его уже досконально.
Сталин помолчал, а потом снова посмотрел в мою сторону.
– Товарищ Тамбовцев, – сказал он, – а что вы скажете насчет чисто сибирских дел? Где там нам угрожает наибольшая опасность?
– Товарищ Сталин, – ответил я, – Самая большая опасность на данный момент – это есаул Семенов, готовящийся вторгнуться из полосы отчуждения КВЖД в Забайкалье.
– А какая власть в этой самой полосе отчуждения? – заинтересованно спросил Сталин. – Кто там сейчас самый главный? У кого там сейчас в руках власть, деньги и вооруженная сила?
– Самый главный там, – ответил я, – генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват. Личность весьма своеобразная. На словах он вроде бы полностью признает Советскую власть, а на деле – в полосе отчуждения, прозванной местными остряками «Счастливой Хорватией», власть – это он сам. При этом генерал старается не делать лишних телодвижений и ни с кем не конфликтовать. Он умен и осторожен – весь в своего прапрадедушку – фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, которого, как известно, еще Наполеон называл «Хитрым лисом».
– А каковы его отношения с есаулом Семеновым? – поинтересовался Сталин. – Генерал, надеюсь, не поддержит этого авантюриста?
– Отношения между ними довольно прохладные, – сказал я. – Генерал предполагает – и не без оснований, что Семенов, захватив власть в Забайкалье, захочет занять и его место в Харбине. К тому же есаул Семенов не самостоятелен – его щедро финансирует и вооружает японская разведка. В Токио надеются, что есаул будет более покладистым соседом, чем генерал Хорват, и позволит им стать подлинными хозяевами КВЖД и прилегающих к ней территорий.
– Понятно, товарищ Тамбовцев, – сказал Сталин, – значит, опять повторяется история, когда отечественные авантюристы готовы плясать под дудку иностранцев, и не останавливаются ни перед чем, только бы урвать для себя хотя бы кусочек власти.
С учетом того, что в этом деле ясно видно вмешательство из-за рубежа, я пригласил на это наше совещание генерала Потапова. Скажите, Николай Михайлович, чем можно помочь нашим товарищам в Забайкалье и в полосе отчуждения КВЖД? Есть ли там ваши люди, которым можно полностью доверять?
– Есть, товарищ Сталин, – кивнул генерал Потапов. – И именно в Харбине. Штабс-капитан Алексей Николаевич Луцкий, разведчик-профессионал, участник русско-японской войны, награжденный за бои под Мукденом орденом Святого Станислава 3-й степени. Закончил во Владивостоке Восточный институт, который готовил кадровых разведчиков, где изучал китайский, японский и корейские языки. Потом стажировался в Японии, где изучал нравы и обычаи этой страны.
Вернувшись домой перед началом войны, он возглавил оперативный отдел штаба Иркутского военного округа. Занимался там делами, происходящими в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, и организовал там неплохую агентурную сеть.
– И еще, – тут Потапов сделал паузу, и внимательно посмотрел на Сталина, – штабс-капитан Луцкий очень сочувствует большевикам.
Сталин удовлетворенно кивнул головой.
– Хорошо, Николай Михайлович, – сказал он, – я надеюсь, что с помощью товарища Луцкого мы сумеем взять под контроль генерала Хорвата, и нейтрализовать угрозу нашим интересам со стороны японской агентуры в полосе отчуждения КВЖД. Что еще нужно для успеха этой операции? Есть мнение, что с учетом своего специального опыта возглавить ее проведение на месте должен присутствующий здесь товарищ Бесоев.
– Товарищ Сталин, – сказал адмирал Ларионов, – мы считаем нужным, отправить в Забайкалье вместе со старшим лейтенантом Бесоевым особую группу из специально подготовленных для таких дел бойцов. Они обучены действиям в особых условиях и имеют боевой опыт. Для усиления этой спецгруппы неплохо было бы послать вместе с ними сотни три хорошо подготовленных нами бойцов Красной гвардии. От военной разведки уважаемый Николай Михайлович предложил взять с собой штабс-капитана Николу Якшича. Кстати, товарищ Сталин, вы уже с ним знакомы,.
Вождь кивнул. Он вспомнил немногословного и толкового офицера, которого представил ему генерал Потапов в квартире на Суворовском. У него вообще была очень хорошая память на лица.
– Штабс-капитан Якшич, – сказал я, – будет еще полезен тем, что в нашей истории к отряду есаула Семенова присоединились триста сербов – бывших австрийских военнопленных. Полагаю, что штабс-капитан сможет найти с ними общий язык.
– Кстати, старший лейтенант, – обратился я к Бесоеву, – имейте в виду, что в тех краях полным-полно бывших военнопленных. Семенов в нашей истории сумел привлечь к себе немало бывших солдат германской, и даже турецкой армий.
Сталин хмыкнул в усы.
– Немцев, – сказал он, – следует как можно быстрее отправить домой в Германию – хватит, нагостились. А турок предупредить, что Забайкалье – это еще не самая дальняя точка России.
– Товарищ Сталин, – спросил Бесоев, – а технику нам дадут или придется импровизировать на месте, например, строить бронепоезда?
– Дадут, товарищ Бесоев, дадут, – успокоил его Сталин, – и один бронепоезд типа «Красный балтиец» тоже дадут. Товарищ Ларионов, какую технику вы сможете выделить для отряда товарища Бесоева?
– Немного, но выделим, товарищ Сталин, – ответил адмирал Ларионов. – Товарищ старший лейтенант, возьмете с собой пару бэтэров и один «Тигр». Ну, пулеметы, АГС, и прочее – это само собой. Возьмите десяток бочек топлива. А там уже придется обходиться своими силами.
– Попросите помочь, в случае чего, генерала Хорвата, – добавил я. – Это тот еще пройдоха – если надо – все добудет.
– Чем вы там будете заниматься со своими «мышками», – сказал адмирал Ларионов, – товарищ Сталин расскажет вам немного попозже. А красногвардейцев используйте в качестве инструкторов для местных товарищей. Они, как-никак, кое-чему у нас здесь уже научились.