Призрак японского городового
Шрифт:
– Почему сегодня многие сказку или фантастическую историю воспринимают легче, чем строгий реализм?
– Мы боимся посмотреть в зеркало. Ведь в зеркале мы видны такими, как есть: с морщинками и складками, с мешками под глазами. Нам хочется комфорта, мы желаем отдохнуть, а не «чистить душу» скребком сильных переживаний. Поэтому мы предпочитаем книги «не про нас». В одном далеком королевстве, в одной далекой галактике, принц на белом коне, эльф на белом орле, суперагент на белом «Ламборджини»… Если писатель использует фантастику как приём, заостряя актуальную проблематику, поворачивая ее необычной стороной, желая говорить «про нас про всех –
– Какая любимая книга или цикл Олди у Громова и Ладыженского?
– Мы никогда не могли ответить на этот вопрос. Для нас он звучит примерно так: «Какая у вас любимая часть тела? А внутренний орган? Что больше любите, сердце или печень?» Наши книги – это единый организм, одна большая книга, где каждый томик работает особой главой, фрагментом мозаики.
Нам проще вспомнить, какие книги давались трудней всего – скажем, «Нам здесь жить», «Черный Баламут», «Шутиха». Мы можем сказать, какие книги наиболее популярны у читателей – например, «Путь Меча» и «Ойкумена». Мы знаем, какие наши книги чаще всего переводились на другие языки – это «Маг в Законе». Но любимая…
Как это ни банально звучит, любимая наша книга – каждый раз та, которую мы в данный момент пишем. Иначе какой смысл ее писать?
И, как говорил Горацио в «Гамлете»: дальше – молчание.
– Сталкивались ли вы в своей жизни с чем-то, что иначе как божьим вмешательством или чудом не назовёшь?
– Мы родились на свет – полагаем, это чудо. Мы живы-здоровы, чего и вам желаем, пишем книги, любим своих родных – чем не божье вмешательство? Ничего более нам не требуется.
Все остальное – случайности и совпадения. Среди них есть своеобразные: придумывая биографию арабского поэта Аль-Мутанабби, мы позднее, получив доступ к историческим материалам, узнали, что угадали практически все, и даже с местом гибели ошиблись на каких-то пару километров. Но это чудом не назовешь.
– Насколько вы реалисты в жизни?
– Фантасты – самые большие реалисты в этом мире. И жизнь свою мы меняли так, что круче некуда. Дмитрий Громов не пошел защищать уже готовую диссертацию, потому что был занят работой над книгой. Олег Ладыженский остался дома, когда вся семья перебралась в Америку – решение болезненное, сами понимаете. На наших глазах рухнула империя, и мы потеряли прежнюю работу, не приобретя новой. Нас шесть лет не издавали, а мы писали черными буквами по белой бумаге, уверенные, что иного выбора нет.
Рецепт в таких ситуациях один – поднять седалище с дивана и заняться делом.
– Чью сторону вы примете в споре между сторонниками сюжета, по мнению которых литературные изыски лишь мешают восприятию захватывающей книги, и теми, кто считает, что неиспользованных сюжетов уже нет, и отличиться можно только изысканностью стиля?
– Любители сюжета, как правило, под сюжетом подразумевают увлекательность, динамичность рассказанной истории. А это не так. Сюжет – конструкция, на которой держится здание книги. Сюжет – форма развития конфликта. Он не может быть увлекательным или скучным, новым или старым. Он может быть устойчивым или шатким, сложным или примитивным. У сюжета есть свои закономерности, своя структура. Его базовые части: экспозиция (введение в ситуацию, показ расстановки сил конфликта), завязка (зерно
Другое дело, что воплотить один и тот же сюжет можно по-разному. То, что называют «литературными изысками» – это на самом деле форма подачи сюжета и конфликта книги. Ибо содержания без формы не бывает. Ведь в художественной литературе важно не только что написано. То, как написано, важно не меньше. Это же не технический отчет, в конце концов! Форма может быть простой до примитивности, а может быть, наоборот, излишне усложненной, мешая воспринимать содержание. Обе крайности, как на наш взгляд, не слишком хороши. Мы – за золотую середину. За соответствие формы содержанию.
– Предположим, что в нашем мире еще не изобрели печатных станков, и папируса тоже нет – любая книга создается в единственном экземпляре. Сколько бы тогда стоили Ваши романы – горсть драгоценных камней, целое состояние, полцарства?
– Наши романы не имеют цены. Их стоимость – наша жизнь.
– Homo homini lupus est, говорил еще в третьем веке до н. э. драматург Тит. Справедливо ли это высказывание для писательского мира?
– Волчьи отношения – это, скорее, политика и бизнес. Богема – литературная, да и любая тусовка в области искусства – ревнива, завистлива, вспыльчива, склонна к обидам по пустяковым поводам… Но это не похоже на поведение волчьей стаи. Так, издержки тонкой нервной организации.
Удивительное дело, но среди писателей у нас есть друзья.
– Вы успешные и известные писатели. Помогает ли это, когда Вы общаетесь с банками или делаете покупки?
– Иногда – да. Когда узнают – интересуются, идут навстречу. Но частенько бывает иначе: оформляешь в банке, к примеру, карточку, у тебя спрашивают: «Профессия?» Ты отвечаешь: «Писатель». Оператор пожимает плечами и спрашивает: «Можно, я напишу: «Временно не работает»? Так будет проще…»
– Есть ли у Вас какие-нибудь фобии?
– Есть, как и у любого человека. Страх перед болезнью. Страх за своих близких. А пауков, высоты или замкнутого пространства – нет, не боимся.
– Есть ли у Вас страх быть недооценённым аудиторией?
– Вот уж чего нет, того нет.
– Самый страшный герой книг/фильмов, который до сих пор может вогнать Вас в дрожь?
– Идейный фанатик. Мракобес. В любых его проявлениях.
– Затрагивалась ли в ваших произведениях тема супергероев?
– Геракл, Одиссей, Персей из романов, входящих в Ахейский цикл; Нейрам Саманган из романа «Ойкумена», Каф-Малах из «Рубежа». Впрочем, нас всегда интересовала не сила супергероя, а его слабости, ситуации, в которых супергерой бессилен, этика и мораль существа, наделенного сверхчеловеческими способностями.
– Как должен выглядеть украинский супергерой? Его история, способности, костюм?
– Ответ на этот вопрос – готовый замысел для комикса или боевика. Мы же над такой книгой не задумывались. Здесь главное – выйти за рамки штампов. Иначе мы получим украинского супермена в шароварах и свитке, с чубом и длинными усами, правнука козака Мамая, который воюет с бронированными москалями, а в свободное время играет на бандуре, закусывая горилку салом.