Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
– Смотрите, все его вещи в ней! Кажется, он вообще не удосужился разобрать свой гардероб и повесить вещи в шкаф. Что за грандиозная лень! Эти современные молодые люди… – пробормотал сыщик.
Они наклонились над сумкой. В ней лежали пара белых костюмов, множество теплых носков, прозрачная сумочка с банными принадлежностями… Стандартный мужской набор.
– В вещах нет ничего особенного, – сказал Мюллер.
Мари огляделась по сторонам. Номер был совершенно пустым.
Она прошла в ванную комнату и посмотрела на пустой стаканчик для зубной щетки. Бритвенные приборы тоже отсутствовали.
Мари приподняла бровь. Глаза ее заблестели.
– Хм, да, все его вещи в сумке… Это наводит на размышления.
Она задумчиво подергала себя за косу.
Мюллер окинул ее удивленным взглядом.
– Вы о чем? Здесь нет ничего, достойного внимания, – сказал он. – Пойдемте в комнаты Зиггера! Я там еще не был. Давно мечтал взглянуть, как живет этот чудак!
Если весь отель напоминал скорее музей, чем жилой дом, то номер хозяина еще меньше походил на обитаемые покои. Он состоял из нескольких комнат и представлял собой причудливую смесь европейского интерьера и восточной экзотики.
На стенах висело множество картин, в том числе и копий известных мастеров, весьма недурных, насколько могла судить Мари. Кое-где были развешаны тонкие шелка с экзотическими узорами.
На письменном столе лежали альбомные листы с рисунками бамбука, женских головок и красиво выписанных балерин. На незаконченных акварелях и эскизах, выполненных то ли карандашом, то ли углем, были изображены жокеи, танцоры, дымовые трубы, балетные пачки…
На полу лежал великолепный ковер.
В углу стоял легкий чайный столик, вокруг которого были раскинуты циновки.
В многочисленных нишах в стене стояли керамические и бронзовые сосуды для вина, тонкий китайский фарфор, благовония и свечи.
– Как можно жить среди подобного великолепия? – передернул плечами сыщик. – Я уже чувствую себя древним музейным экспонатом, а не живым человеком. В таком хаосе трудно найти улики. Если, конечно, они тут есть…
Мари вышла в коридор и снова осмотрела царапины у дверных петель.
– Кстати, герр Мюллер, вы видели это? Мы обнаружили эти царапины вчера. Хозяин утверждает, что они были здесь и раньше. Но мне кажется, их все-таки не было здесь в первый день, когда Йозеф показывал мне дом.
– Хм… – Сыщик склонился над дверью. – Думаете, к Зиггеру в номер кто-то пробрался?..
– Вполне вероятно, – кивнула Мари.
– А зачем же ему в таком случае молчать? – удивился Мюллер. – Нет-нет, что вы! Если бы к нему в номер кто-то проник и украл что-то ценное, он поднял бы на ноги весь дом!
– Да, может быть, царапины действительно были здесь уже давно… – сказала Мари и нахмурилась.
– Ладно, пойдемте. В комнатах Алексея и его семьи нет ничего примечательного. Но, если хотите, можем осмотреть и их. Честно говоря, я был бы рад найти хоть какие-нибудь зацепки…
…Через некоторое время Мари и сыщик закончили осмотр и вернулись в наполненный сумраком холл.
Спускаясь по лестнице, Мари хмурилась. Да, они не нашли никаких улик. Но ее подсознание подсказывало, что что-то из увиденного было определенно не в порядке.
Но вот что именно?..
Глава 29
– Где ты была сегодня, киска?
– У королевы у английской.
– Что ты видала при дворе?!
– Видала мышку на ковре!
В зале стояла напряженная тишина.
Штайнс маялся у барной стойки, переминаясь с ноги на ногу, летчик наматывал круги по холлу.
Мадам Бриль стояла у окна. Она рассеянно трогала пальцем стекло, глаза ее смотрели куда-то вдаль в ночную тьму, а губы беззвучно шевелились.
Сильный порыв ветра яростно набросился на гостиницу, и стекла задрожали.
– Небо выражает неодобрение и осуждение путем знамений… – тихо сказал Ван Фу, склоняя седую голову.
– Тьфу на вас с вашим небом! – воскликнул Женька, который сидел в кресле, укутавшись в полосатый плед. – И так страшно! – Он неуютно поерзал и вытащил из-под себя красный бархатный мешочек из-под фантов. – Хм, кто-то засунул его под диванную подушку, – удивился он.
– Наверное, дети играли… Давайте сюда, – протянул руку сыщик.
Он положил мешочек в карман, встал и, тяжело опираясь руками о стол и глядя на всех сверху вниз, сказал:
– Так, с каждым из вас я поговорю чуть позже по отдельности. Но прежде нам всем нужно прояснить один вопрос: кто и когда видел Феликса живым в последний раз?
– Хм, ну как же… – сказал летчик и почесал затылок. – Он же все время был у нас на виду! По крайней мере вначале…
– А точнее?
– Я помню, он уронил бокал, пролил на пол вино… А после я его уже не видел, – сказал Алексей.
– Да нет же, бокал он разбил еще до второго крика петуха! Во время «Мышеловки» на сцене, – сказала мадам Бриль. – Когда Елена кричала «Ты тайный вор!». Это было в половине десятого. Но Феликс находился в зале и позже. Без десяти минут десять он в очередной раз кукарекал, отдавил мне все ноги! Помните, Мари, вы еще тогда сказали, что он хорошо вжился в роль?
Мари просматривала пачку листов с текстами пьесы.
– Да-да, – кивнула она, – я помню. Тогда было девять часов пятьдесят минут. Я как раз снова взглянула на часы, – подтвердила она. – В тексте его роли тоже указано, что петух кричит второй раз в это время. Конечно, наша пьеса шла не минута в минуту со сценарием, но в целом все соответствует сделанной хозяином временной разметке…
– Хм, ясно. Значит, без десяти минут десять Феликс был еще жив, – Мюллер сделал пометку в блокноте. – А после? Видел ли его кто-нибудь позже?
Все задумались.
– Кажется, нет, – пожала плечами Елена. – К концу представления в зале было довольно темно. А когда пьеса закончилась и включили свет, Феликса уже нигде не было видно.
– Хорошо. Значит, нас интересует промежуток времени между вторым криком петуха в девять часов пятьдесят минут и моментом, когда обнаружили тело. Это было в одиннадцать… Под особым подозрением те, у кого на это время нет алиби. Симон, вы, насколько я помню, куда-то уходили?