Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
Летчик сердито посмотрел на сыщика из-под насупленных бровей:
– Я ходил к себе в номер за лекарством! Вы же знаете, у меня спина… И голова разболелась! Я уже не мальчик, чтобы прыгать часами на сцене!
Сумрак в зале становился все гуще, превращая огромное пространство в маленький, освещенный светом вечерних ламп пятачок.
– А где повар? – спросила Мари.
– Приводит в порядок кухню после ужина, – ответил Ван Фу.
– Приведите его к нам, – велел сыщик.
Китаец отправился на кухню.
– Кто еще выходил из залы после второго крика петуха? Нет, так дело не пойдет, – Мюллер сокрушенно вздохнул и почесал щетину на подбородке. – Пойдем от обратного! Кто совершенно точно оставался на виду все время после крика петуха, и присутствующие могут это подтвердить? – Он требовательно уставился на гостей.
– Я был на сцене, – заявил Зиггер, высокомерно вскинув голову.
– Да, хорошо. Сам видел. У вас алиби на весь вечер. Кто еще?
– Мадам Бриль никуда не отлучалась, все время сидела за столом. Штайнс после второго крика петуха тоже был на сцене, а потом сидел в кресле у камина и общался с нами, – сказала Мари. – Евгений и Леонид тоже были в зоне моей видимости. Вот, кажется, и все.
Сыщик, хмурясь, записывал сведения в блокнот.
– Итак, алиби есть у нескольких человек. Мари, герр Зиггер, мадам Бриль, маклер, Леонид и Евгений. Все остальные так или иначе были в движении и находятся под подозрением.
Тут вернулся Ван Фу, следом за ним вошел повар. Лицо его раскраснелось от кухонного жара и волнения, рубашка была мокрой от пота.
– Я ничего не видел и не слышал! Какой кошмар! – Он прижал большие красные руки к щекам.
– Так-так… У вас, конечно же, тоже нет алиби? – спросил сыщик. – Никто не может подтвердить, что вы все время были именно на кухне, а не где-нибудь еще?
Жемчужно-серые глаза повара наполнились ужасом.
Его красное, пылающее жаром лицо сморщилось, в глазах появились слезы.
– Н-нет… – заикаясь, пробормотал он. – Но не собираетесь же вы меня обвинять?..
– О, я, пожалуй, воспользуюсь благоприятным моментом! – Женька внезапно оживился и бодро вскочил с дивана. – Может, вы все-таки поделитесь со мной рецептом «Захера»? – Он затаил дыхание и с робкой надеждой уставился на повара.
Тот дернул шеей и непонимающе воззрился на Женьку.
– Евгений! Сейчас же прекратите этот балаган! – вмешался Мюллер. – Der reinste Affenzirkus! 77 Мы здесь расследуем убийство, а вы…
– А что я? – развел руками Женька.
Сыщик поджал губы, покачал головой и, не отвечая, сделал новую пометку в блокноте. В светлых глазах его плескалось неодобрение. Он повернулся к Алексею:
– А вы, Алексей? Кажется, вы тоже отлучались?..
– Да что вы! – воскликнула Елена. – Вы все путаете. Он все время был рядом со мной!
77
«Der reinste Affenzirkus!» (с нем.) – «Настоящий обезьяний цирк!»
– Вовсе даже нет. Я собственными глазами видел, как Алексей уходил куда-то в десять часов. А память у меня прекрасная! – сказал Штайнс. – Да-да. Прекрасная память у меня. – Глаза у него были красные. Он налил себе кофе. Елена нервно перебирала пальцами кружевную оборку на воротнике своего платья.
– Алексей не отлучался из залы после второго крика петуха! – Щеки ее порозовели. – С нас довольно обвинений! Сначала вы безосновательно подозреваете моего мужа в убийстве несчастного доктора, а теперь еще и это!
Фаина обеспокоенно взглянула на дочь и нахмурилась.
– Успокойтесь, дамочка! – сказал Рон. – Если ваш муж – убийца, то эта ложь ему сейчас все равно не поможет, как бы вы ни старались!
– Кто видел, когда Алексей выходил из залы? – снова спросил Мюллер.
Алексей открыл было рот, чтобы что-то сказать, но жена дернула его за рукав.
– Вновь повторяю: я видел! – воскликнул Штайнс.
Остальные молчали.
– Постойте, – сказала мадам Бриль. – Если Феликс выходил наружу, то мы должны были слышать, как открывали входные двери! И почувствовать сквозняк!
– Вы помните, что на нашем столике потухла свеча? – сказал Леонид. – Не тогда ли?.. Разбитое окно основательно заклеили картонкой, поэтому сквозняк должен был быть вызван именно тем, что кто-то открыл двери…
– Да нет же, – возразил Женька. – Свеча погасла еще до второго крика петуха, около половины десятого. Феликс тогда был еще жив! – Он снова повернулся к повару. – Нет, ну вы подумайте еще разочек, а? – Он просительно сложил руки на груди и скорчил умильную рожу.
– Кстати, почему Феликс вышел в снег в носках? – спросила Мари, хмурясь.
– Да, это не очень понятно, – кивнул сыщик и почесал кончик носа. – Даже, я бы сказал, странно! По дому-то он всегда в носках расхаживал. Но снаружи?..
– А не могли его убить в доме, а после вынести тело в снег? – предположил Леонид.
– Вряд ли. Мы бы услышали выстрел, – сказал летчик.
– Ой, да ради Бога, дорогой мой! – воскликнула мадам Бриль. – Ничего бы мы не услышали! Здесь стоял такой страшный гомон! Даже если бы выстрел прозвучал прямо у нас под носом, мы не отличили бы его от залпов хлопушек, которые постоянно запускали дети!
Мюллер устало вздохнул и сложил руки на груди. Видимо, он вспомнил о своей роли и попробовал вернуть бразды правления.
– Довольно, – сказал он сухо. – Хватит рассуждений, давайте начинать допрос!
– Хм… Допустим, Феликса убили в доме, – не слушая его, сказал Леонид. – Это хотя бы объясняет его носки. Но зачем же убийце нужно было выносить его наружу? Кроме того, от тела в снегу остался бы глубокий след!
– Там такая буря, что все заметает в считанные минуты… – махнула рукой Мари.