Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
Луны не было видно, ветер гудел и стонал в трубах, и снег клубился в темноте растревоженным осиным роем.
К Мари подошел Леонид. Он коснулся ее руки, взглянул в окно и передернул плечами.
– А ведь правда, где же Феликс? Погода сегодня явно не располагает к вечерним моционам. Вряд ли кому-то в здравом уме придет в голову высовывать нос наружу. Смотри, уже все его ищут…
– В особенности ему! – согласилась Мари. – Феликс у нас изнеженная комнатная фиалка. Хотя нет, – поправила она саму себя, – вчера на рассвете этому чудаку уже пришло в голову выйти на прогулку. И погода была не лучше нынешней… Пожалуй, стоит поискать его снаружи.
Тут Мари почувствовала ледяной сквозняк, облизнувший ее затянутые в тонкий капрон щиколотки. Видимо, ее рассуждения совпали с мыслями других обеспокоенных гостей. Сквозь морозное окно угадывались лучи фонариков: пара самых отчаянных все-таки решились выйти в обжигающе-холодную зимнюю ночь и продолжить поиски. Бездонная тьма настойчиво гасила лучи света, и бледные огоньки, сопротивляясь из последних сил, беспорядочно мелькали в густом снежном мареве. Девушка прижала руки к груди и отошла вглубь залы.
– Вечно этот Феликс привлекает к себе всеобщее внимание! – с укором сказала Елена, пытаясь хоть немного притормозить несущегося ей наперерез сына. – Наверное, спрятался и нарочно выжидает. Бывают же люди, которые не в состоянии и получаса выдержать без того, чтобы не водрузить себя в самый центр вселенной!
Мари ощутила внезапную легкость.
– А ведь и правда. С этого красавца станется устроить шоу и поставить весь дом с ног на голову! А потом объявиться, как ни в чем ни бывало.
– Мишель, стой!
Сын вырвался из крепкой хватки матери и помчался дальше по известной лишь ему одному траектории, напоминавшей со стороны броуновское движение молекул. Мари широко улыбнулась.
Зиггер, непривычно радостный и возбужденный, подхватил мальчика на руки и закружил в воздухе.
– Верните меня сейчас же на землю! – закричал Мишель. – Я вам не кот!
Анюта подбежала к хозяину и легонько пнула его под коленку. Тот охнул, выпустил Мишеля, и дети помчались дальше, вопя, хохоча и сбивая друг друга с ног.
Кто-то включил музыку, и мелодия разлилась лунным светом по сверкающей свечами зале.
– What a wonderful world… – хрипел голос из колонок.
И вдруг сквозь гомон и кутерьму прорвался громкий тревожный крик:
– Сюда! Скорее сюда!
Голос мгновенно разорвал пелену обманчивого спокойствия, музыку выключили, и Луи Армстронг затих на полуслове. Смех оборвался, разговоры прекратились, будто кто-то поставил мир на паузу и отключил все звуки сразу, и залу засосало в тягучее мгновение полного безмолвия. Через секунду мир снова отмер, тревожный гомон накрыл дом, и все ринулись толпой наружу, спотыкаясь и наступая друг другу на ноги.
Мари бросилась вслед за всеми в прихожую.
Из широко открытых кованых дверей дохнуло ледяным ветром, и бездонная тьма хлынула из проема.
Резко, жадно, хищно.
Они выбежали во двор.
Мороз обжигал горло, ноги проваливались в глубокий снег.
Новый порыв ветра чуть не сбил с ног Мари, но Леонид вовремя оказался рядом и не дал ей упасть.
В десятке метров от них стоял Алексей, луч его фонарика пронзал густой мрак, и снежинки бешено плясали в отвоеванном у тьмы коридоре света.
Мари не хотелось смотреть туда, куда указывал луч.
Она тяжело сглотнула, уже зная, что увидит через мгновение, и крепче сжала руку Леонида.
На снегу лежал человек.
Лежал распластавшись, закинув руку за голову, будто он утомился и решил отдохнуть посреди снежного неистовства.
Феликс.
Да, конечно, это Феликс. Тонкая белая рубашка, фланелевые брюки. И носки, теплые носки, никакой обуви. Мари медленно перевела взгляд выше. Снег возле головы был совсем темным, а из зияющей раны на голове сочилась кровь.
Нет даже смысла проверять, жив ли он.
Кто-то охрипшим голосом произнес:
– Это продолжается.
Глава 27
– Нет, – задумчиво возразил хозяин, – здесь все сложнее. Здесь все гораздо сложнее, господин Глебски.
Ужаса почему-то не было.
– Да, продолжается, – машинально повторила Мари и провела ладонью перед глазами.
На секунду ей показалось, что эта сцена – лишь обрывок утреннего сна или кадр из кинофильма, не имеющий никакого отношения к действительности. Стоит лишь погасить луч кинопроектора, как ужасающая картинка исчезнет, и она снова окажется в теплом кресле с чашкой горячего чая в руках. Но луч фонарика продолжал безжалостно высвечивать окрашенный в красный снег.
Сыщик уже склонился над распростертым телом, пытаясь найти пульс.
– Мертв, – сказал он.
– Черт, вот так новогоднее шоу… – растерянно пробормотал Алексей.
Кто-то наконец догадался включить свет на веранде и зажечь фонари. Темнота неохотно отхлынула.
Мари будто в луче прожектора увидела бледные оторопевшие лица гостей.
Все смотрели на лежащее на снегу тело, не в силах оторвать взгляда от ужасного зрелища. Единственным человеком, который не смотрел на Феликса, был летчик. Мари проследила за его взглядом. Тот, не отрываясь, удивленно и недоверчиво смотрел на мадам Бриль. Мари нахмурилась.