Призраки Черного моря
Шрифт:
– Я буду называть тебя Феей, – сказал Яша.
Девушка лишь улыбнулась в ответ.
Примерно через час бойцы наблюдали, как Яша с огромной охапкой трав и цветов послушно следовал за Тасей.
Остановившись на высоком краю оврага, по дну которого протекал ручей, Тася распорядилась:
– Надо воды вскипятить.
– Так, Рустам, тащи воды, а ты, Айдер, дрова собери, – не растерялся Яша. – Я пока место для костра организую.
– Есть, – взяв под козырёк, подыграли Айдер с Рустамом и отправились выполнять
Тася тем временем принялась раскладывать собранные травки в разные, более мелкие букеты. Губы её шевелились беззвучно, будто она молилась или колдовала что-то себе под нос.
Яша же, с важным видом, пытаясь привлечь внимание девушки, выкладывал из веток ели и сосны основу для костра.
– Для костра нужны только сухие дрова, вот такие, – тихо проговорил подошедший с сухими ветками в руках Айдер, чтобы не ставить Яшу в неловкое положение перед Тасей. – А ель и сосна много дыма дают.
Яша едва заметно кивнул, мол, благодарен он товарищу, что не опозорил тот его перед девушкой. Но свою роль командира доиграл до конца:
– Шо вдвоём с костром возиться. Ты, Айдер, давай сам тут разберись.
– Понял, – отрапортовал Айдер.
– Только ты это… убери ель и сосну, а то дыму-у-у будет…
– Ладно, – процедил Айдер.
Место для костра Айдер определил под елью, низко склонившей ветви над землёй. Он вырыл две круглые и довольно глубокие ямки, между ними прорыл что-то вроде канавки, которую накрыл сверху куском дёрна.
Огонь от бересты, подсунутой под сушняк, занялся весело и быстро. Костёр разгорелся бодро и жарко, словно в горне кузницы, практически совсем не давая дыма.
Костёр уже тихо гудел, давая сильный жар, а Рустама всё не было.
– Его только за смертью посылать, – усмехнулся Яша.
Айдер прислушался. Со стороны оврага слышались странные громкие звуки – будто хрюкала огромная свинья. Айдер с Яшей, стараясь не наступать на сухие ветки, подобрались к краю оврага, где и залегли.
На дне оврага, возле ручья, на корточках сидел Рустам, держа фляжки в обеих руках. А с другого берега на него глядел огромный кабан с загнутыми клыками. Один клык был, правда, сломан почти у самого основания. Кабан рыл копытом землю, хрипло похрюкивал и явно был готов броситься на человека.
– Рустам! – тихо крикнул Айдер.
Рустам в ответ поднял правую руку с фляжкой и тихонько помахал ею в ответ, словно говоря: не мешайте. Кабан же, услышав человеческий голос, ещё больше ощетинился и уже готов был одним прыжком перемахнуть через ручей и броситься на Рустама.
Но тут что-то случилось. Совершенно необъяснимое. Рустам пристально смотрел прямо в маленькие, налитые кровью глазки кабана и ни на секунду не отводил взгляда. Кабан замер на месте и даже сделал шаг назад, а потом тяжело, грузно осел на задние ноги, будто они у него мгновенно подломились.
Рустам продолжал смотреть в его глаза, от которых сначала отхлынула кровь, а потом они и вовсе прикрылись тяжёлыми серыми веками. Кабан припал уже и на передние ноги, но вдруг… завалился набок, словно его подстрелили…
…Горло ему перерезали финкой Дроздова – кабан даже не всхрипнул.
Наверх тушу решили не тащить, уж слишком кабан был тяжёл. Рустам лишь освежевал его и отрезал несколько кусков филе от задних ног и с толстых боков.
Тася, пока ребята возились с кабаном, сделала в котелках два отвара – один для питья, другой – для обработки раны. В этом же втором котелке она прокипятила чёрные, пропитанные кровью тряпки, которыми была перебинтована культя Дроздова. И, отжав их, несколько раз сильно стряхнула и подсушила над костром.
Пока она промывала рану, Дроздов то приходил в себя, то снова впадал в забытье. Приложив к ране вымытые в ручье листья, Тася заново перебинтовала культю. А потом, приподняв голову Дроздова, ладонью смочила его губы приготовленным отваром для питья. Дроздов несколько раз облизнул губы языком и открыл глаза. И даже смог сделать несколько глотков из фляжки, куда для удобства перелили отвар из котелка. Под голову его положили тяжёлые ветви лапника, чтобы он мог хоть на время сменить позу: в благодарность он несколько раз кивнул и снова прикрыл глаза, но уже не от боли, – видно было, что ему немного полегчало.
Айдер, соорудив из ивовых веток подобие решётки, поджаривал на ней мясо. Аромат от него шёл такой, что у всех буквально шевелились ноздри, – прямо как недавно у кабана, учуявшего рядом человека.
– Вот я интересуюсь знать, ты шо, кабанищу этого, прям взглядом усыпил? – сделав смешное изумлённое лицо, поинтересовался Яша. – Наши в Одессе говорили, шо есть один человек, с фамилией Мессинг вроде, так он такие представления давал, шо на сцене мог человека усыпить… И ещё вроде как будущее предсказывал… Так вот я думаю, может, тебе после войны в цирк пойти работать? – и Яша залился весёлым смехом.
– В цирке лучше тебе работать, – беззлобно ухмыльнулся Рустам, – клоуном…
– А правда, как ты его так? – тоже не сдержав улыбку, спросила Тася.
– У меня не было выбора – или он меня, или я его. Если честно, сначала я испугался, но потом вспомнил, что ещё мальчишкой усыпил отца, потом сестру друга своего, Эркина. Подумал, а вдруг и с кабаном сработает.
– Отца, говоришь, усыпил? Это как? – вполне уже серьёзно поинтересовался Яша.
Рустам задумался, отхлебнул Тасиного отвара и начал свой рассказ:
– Дело было дома, в Самарканде. Мне как раз тогда недавно исполнилось одиннадцать лет…
…На улице стояла полуденная августовская жара. Укрыться от неё было практически невозможно, даже в тени. И природу, и жителей она вгоняла в спячку.
Так и отец Рустама, каждый день приходивший с работы на обед, закончив трапезу, задремал.
Как и в других узбекских дворах, в тени высокого виноградника во дворе дома Рустама стояла большая квадратная деревянная тахта, застеленная курпачой – мягкими узкими национальными одеялами. На курпаче были разложены небольшие мягкие подушки.