Призраки дома Эшберн
Шрифт:
Самая высокая девушка повернулась к машине и приподняла брови. Темно-красные губы, резко контрастировавшие со светлыми волосами до плеч, сложились в ироничную улыбку, она повернулась к своим собеседницам и заговорила. Девушки рассмеялись, их наманикюренные ручки взлетели, чтобы прикрыть жемчужные зубы, а глаза загорелись тайным восторгом.
Такси с визгом рвануло вперед прежде, чем Эдриенн успела покраснеть, как помидор. Они разговаривали обо мне. Почему? Неужели они знают, кто я?
Это было вполне вероятно. Она откинулась на спинку сидения. Вероятно, городок
Все это вызывало целый ряд вопросов, на которые у Эдриенн не было ответов. Как хорошо в этом городишке знали Эдит Эшберн? Была ли она постоянной посетительницей кафе, важным членом общественного комитета или владелицей известного в городе бизнеса? Многие ли в этом городе знают, что она умерла? Думали ли жители городка о том, кто может поселиться в опустевшем доме? Следил ли весь город за такси, что должно было привезти «замену» Эдит?
От мысли о том, что здесь ее ждали, Эдриенн охватила тревога. Она плотнее прижала к себе перевозку, а Вольфганг, которому было так же не по себе, как и его хозяйке, зашипел.
Машина пронеслась мимо еще нескольких магазинчиков, и теперь, когда Эдриенн стала присматриваться к жителям куда больше, чем к архитектуре, она с ужасом поняла, сколько привлекла внимания. Головы поворачивались вслед автомобилю, когда он приближался, и на лицах людей возникало понимание. Эдриенн представляла, как они поворачиваются друг к другу уже после того, как машина проезжала мимо, и шепчут: «Это она. Она будет жить в доме Эдит».
– Сколько… боже… – во рту у Эдриенн пересохло, и ей пришлось облизнуть губы, чтобы говорить разборчиво. – Нам еще далеко?
Таксист ткнул пальцем в навигатор на приборной панели.
– Похоже, нам на другой конец города. Милое местечко, а?
– Это точно.
Причудливые магазинчики, аккуратные домики и большие зеленые деревья, безусловно, выглядели привлекательно, но лишь усиливали ощущение того, что Эдриенн была здесь чужой, умолявшей, чтобы ее впустили в этот идеальный мир. Она не знала особенностей этого города, не разделяла его воспоминаний и не была частью его истории. Ей здесь были не рады.
Хватит. Она зажмурилась и попыталась избавиться от воспоминания о том, как десятки глаз провожали ярко-желтый автомобиль. У тебя есть свой дом, и это чертовски лучше, чем то место, где ты находилась всего неделю назад. Единственное, что ты имеешь право чувствовать, – это благодарность.
Машина с визгом повернула, и неожиданно они оказались на другой стороне города, оставив пригород позади. Кусты и деревья все гуще обступали дорогу, а слева вновь показался ручей. Эдриенн медленно вдохнула. Сжимавшая сердце тревога отступила, как только они скрылись с глаз жителей города, однако, на смену пришло какое-то сюрреалистическое чувство. Дома встречались все реже, уступая место пустым полям.
Эдриенн наклонилась вперед и прищурилась, чтобы разглядеть, что было на экране навигатора.
– Эм… простите, но… мы что, случайно, проехали мимо?
– Нет, если верить этой штуке, – таксист ткнул пальцем
– Ох… – Эдриенн вновь откинулась на спинку. Она догадывалась, что ей могли завещать небольшой домик в пригороде, но сейчас они уже оставили позади даже фермерские дома.
Такси сбавило скорость и свернуло в заросли кустов. Эдриенн, подумала, что они съехали с дороги, крепче прижала Вольфганга, и перевела дух, когда поняла, что таксист нашел узкую и хорошо замаскированную грязную подъездную дорогу.
– Господи, – пробормотал водитель. Он наклонился к рулю и прищурился, чтобы разглядеть путь. Эдриенн могла его понять – дорога вся заросла. Впервые с того момента, как он забрал Эдриенн от дома подруги, таксист сбавил скорость до двадцати километров в час.
Слева появился знак, и Эдриенн прижалась к стеклу, чтобы прочитать надпись. Дереву на вид было лет пятьдесят, столб угрожающе накренился. Краска облупилась, и надпись стала почти нечитабельной, однако, фраза была достаточно знакомой, чтобы сложить сохранившиеся фрагменты воедино:
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ.
Справа возник другой знак – он был прибит к дереву огромным ржавым металлическим гвоздем и гласил:
НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ.
И, наконец, на третьем знаке, почти свалившемся со столба, на котором висел, было начертано:
ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН.
– Видимо, популярное местечко, – сказал водитель, улыбнувшись так широко, что почти отвлек Эдриенн от четвертого знака:
ПОВОРАЧИВАЙТЕ НАЗАД.
Она выдавила из себя смешок, но он прозвучал фальшиво. Вольфганг вновь принялся мяукать, но, теперь звуки превратились в протяжный вой. Эдриенн наклонилась, чтобы успокоить его. Уши кота были прижаты к голове, а шерсть, и без того пышная, встала дыбом, заполнив всю переноску.
– Потерпи еще пару минут, – взмолилась она. – Мы почти приехали.
Грязная дорога вела на вершину холма, ее извилины заставляли девушку ощущать неприятный, тяжелый холод где-то в глубине живота. Спустя минуту она поняла, в чем дело: все деревья в городе были зелеными, здоровыми и раскидистыми. Однако по мере того, как они приближались к дому, растения вокруг становились все более дикими и темными. Цвет древесной коры сменился с приятно коричневого на холодно-серый, листва поблекла, стала темной, зеленовато-коричневой, а вместо пышных кустов торчали редкие, хилые и болезненные прутья, которые едва выживали среди сорняков. Казалось, будто город высосал силу и яркость красок из этого места, отдав взамен все самое плохое и унылое.
Машина поднялась на вершину холма и поползла на поворот. Лес, наконец, расступился, и Эдриенн ахнула, когда перед ними появился Эшберн.
Она вспомнила, как молния рассекла небо, очерчивая силуэт дома. Вздохи матери, отрывистые и полные отчаяния, эхом раздались у нее в ушах, а тяжелые капли дождя, как и тогда, вновь обожгли руки.
Эдриенн моргнула и снова оказалась в такси, уставившись на покосившийся трехэтажный деревянный дом.
– Тут не помешал бы ремонт, а? – таксист повернулся к ней с ухмылкой на лице, однако, в этот раз Эдриенн не смогла изобразить улыбку в ответ.