Призраки Припяти
Шрифт:
Она смотрела на меня как на предателя. Она поверила не нашей дружбе, не нашему прошлому. Она поверила некому полковнику, который каким-то удивительным образом стал значить для нее чуть ли не больше, чем умерший отец Макар. Мне было больно смотреть на нее, и я отвел взгляд, но заметил, как она едва заметно покачала головой и вдруг громко и твердо сказала:
— Нет, папочка, делай с ним все то, чего он заслуживает и то, что потребуется. Пусть он отдаст людям счастье.
Она резко повернулась и бросилась
* * *
— Как от тебя воняет!
— Будь добр, сними с меня наручники, Шура.
— Ха, размечтался. Стас, принеси мне жаровню с углями. И этот, штырь Грини, который он зовет своей тростью.
— Может, лучше взять монтировку, Шура? Гриня тебе это не простит…
— Да достал он меня, понял? Неси его хрень, пусть потом побесится, мне нравится, когда он дуется и размахивает кулаками.
— Шура, лучше дай мне попить, зачем тебе нужна жаровня?
— Заткнись,
— Заткнись, Нелюдь! Достал. Я тебе еще дам шанс высказаться, но все в свое время…
Шура привязал меня к дереву под наскоро сооруженным навесом из брезента. На улице накрапывал дождь. Внезапно поднялся ветер и ледяными ударами хлестал меня по щекам, заставляя все яснее осознавать, во что я влип.
Никакого шанса на победу. Сплошные поражения во всем. Внутри пустота и мое падение еще не завершилось. Но надо взять себя в руки и попытаться убедить Шуру отпустить меня. Внушение. Но я сильно ослаб.
Вернулся Стас с железным ящиком. На руках у него были рукавицы, чтобы не обжечься, подмышкой он сжимал железный прут.
— Но смотри, — сказал Стас Шуре, — я не имею к краже Грининой трости никакого отношения.
— Да что вы возитесь, в самом деле! — возмутился я. — Все расскажу, хотите?
— Конечно, я слушаю тебя, — с легким разочарованием на лице повернулся ко мне Шура. Он явно рассчитывал на большое удовольствие от издевательств надо мной. Как не прискорбно, но он правильно рассчитывает…
— А вот тебе правда: если мой отец что-то сказал про оружие — он солгал. Я ничего об этом не знал до недавнего времени. У меня убили сначала отца, потом деда. Меня спрятали, но я не понимал почему. И вот я здесь. И нет никакого оружия!
— Ой, убедил, — Стас закатил глаза к небу и повернулся на каблуках. — Убеди теперь Шуру и можешь быть свободен.
Шура с довольной ухмылкой сунул штырь в угли и пошевелил им там так, что над жаровней поднялся сноп искры.
— Спокойной ночи, Стас, — сказал вслед удаляющемуся приятелю, Шура.
— Уснешь теперь, — услышал я его тихий ответ, — вопли всех перебудят.
— Я постараюсь потише, чтобы не разбудить дочурку Шефа. Да и довольно далеко мы от лагеря. Ты ведь не будешь очень громко кричать, Нелюдь? Я слышал, ты просто монстр. Мы это обязательно проверим.
Он подошел ко мне и срезал бинт. Перетянувший мне живот.
— Ранку надо прижечь, — ласково сказал мне Шура. — А то будет бо-бо.
— Сними с меня наручники и дай воды, — медленно проговорил я, вбивая каждое слово в сознание своего мучителя. Мужчина замер в нерешительности, а потом вяло улыбнулся.
— Изя, Коля, идите сюда, а то мне очень скучно с нашим новым другом.
На зов под тент тут же зашли двое охранников.
— Что, неуютно? — Хмыкнул один из них. — Нелюдя все боятся, не дрейфь.
— Да не боюсь я его, — отмахнулся Шура, оживая, и достал из углей штифт, край которого раскалился до вялого красноватого свечения. — Просто как-то … короче, покурите, ребята…
* * *
Внезапно все кончилось. Шура смешно хрюкнул и выронил железную трость. Я с трудом поднял голову. Сознание плавало в мути боли, слова мешались с мыслями.
Шура прижег мне рану в боку, приговаривая:
— Говори, падла, где оружие!
Ну что я мог ему сказать? Конечно, я раскололся, не дурак, чтобы зазря боль терпеть, тем более, был бы смысл, а так… В Припяти, говорю. А он мне: какое оно, что это.
Тут думать надо было, фантазию подогнать, а я уже не мог. И Шура стал тыкать в меня этим прутом.
Но теперь все закончилось. Я смотрел в лица людей и не узнавал их.
— Все, Нелюдь, — говорил мне пожилой, сухощавый мужчина, на лице которого жесткими жгутами пролегли мышцы. — Сейчас мы тебя отсюда вытащим.
Второй человек, значительно моложе, с большими клещами вынырнул из темноты справа. Сейчас мне будут что-то отрезать, — подумал я вяло, но человек перекусил цепь наручников и поддержал меня, когда я вознамерился упасть.
— А ну, — сказал он мне, — я сам тебя убью. Ишь чего, легкой смерти захотел?…
— Верди? — наконец узнал я.
— И Саркисов, все верно подметил, душа глазастая!
Наемник потрепал меня по голове.
— Давайте, тихо к машине, она за этим полем, тут от силы пол километра.
— Не дойду, — сообщил я.
— Дойдешь, Нелюдь, куда ты нахрен денешься с подводной лодке, — фыркнул Верди. — Смотри, не позорься, или я тебя на руках понесу.
— О, — пробормотал я, — это было бы неплохо…
— На, — Саркисов приложил к моим губа флягу. — Пей быстро и пошли.
Я сделал сразу три больших глотка, прекрасно зная, что там будет.
— У, как присосался, — засмеялся Верди, а Саркисов отнял у меня флягу. — Все. Хватит. Теперь пошли. И старайся вести себя тихо. Мы перебили тут охрану, но вдруг кто появится.